Черноглазая (СИ)

― Тогда они еще не были моими воинами, ― заявила Мелек и, закутавшись в мех, легла и отвернулась от Коловрата. Воин вернулся к костру, размышляя о том, как ему спасти родной город от разрушения и какую роль во всем этом могла сыграть Мелек.

Мелексима думала о том, что Батый предпочтет сжечь все и вся, но никогда не поддастся на шантаж.

***

Батый ненавидел чувство беспомощности. Его положение обязывало всегда быть сильным и решительным, холодным и твердом, но сейчас он просто не знал, что делать. Смотря на разоренную Рязань, сожжённую до тла, он ощущал мрачное чувство удовлетворения. Рязанцы забрали у него самое дорогое, что было у него ― Бату поступил так же.

Мелексима могла быть еще жива. Батый ни на секунду не сомневался в этом, потому что его жена была воином по своей природе, и он надеялся на то, что и с этим она справится. Но справляться ей придется в одиночестве, и это лишь больше раззадоривало огонь ненависти в сердце хана.

Бат-хан ждал письма. С шантажом, угрозами, с чем угодно ― он был рад любому подтверждению тому, что женщина, носившая его ребенка была жива. Но, возможно, прошло еще слишком мало времени и рязанцы не придумали, как именно разыграть козырь. Да и вообще не было похоже, что они намеренно забрали Мелек ― это скорее было необдуманное действие этого княжича, основанное на импульсе. Теперь Батый даже немного жалел о том, что убил его ― сын князя мог быть выкупом для Мелек.

В том, что случилось, Бату винил едва ли не всех ― Субэдэй, Хостоврула, Жаргаля. Особенно, Жаргаля, ведь именно на нем лежала вся ответственность за супругу хана. Не служи ему монгол так долго верой и правдой, не будь он другом Мелек, Батый обязательно казнил бы. Но в надежде вновь обрести супругу он этого не сделал ― Мелексима очень ценила Жаргаля. Но больше всех, Великий хан винил себя. Мелексима была его женой, матерью его будущего наследника, и думать он должен был о ней, о ее безопасности. Теперь он понимал, насколько опасна даже минутная слабость. Если бы он не медлил, Мелек сейчас была бы рядом.

У его деда, Темуджина Чингисхана была любимая старшая жена Бортэ. И Батый знал, что ее как-то похищали ради мести. Однако Чингисхан смог вернуть Бортэ. И раз получилось у него, то ради не сможет Батый сделать тоже для любимой и единственной женщины? Да будет Тенгри ему свидетель, он не успокоится, пока не отомстит всем за то, что они осмелились так оскорбить Мелек.

― Скоро ты вернешься ко мне, ― сказал Батый в пустоту. ― И за тебя потекут реки крови.

Комментарий к Глава 9. Ошибка или трофей

я не думал, что напишу это, но теперь мне кажется это неплохой идеей

да, все вышло немного нелогично, ну, а как иначе можно увести жену Батыя из под самого его носа?:)

========== Глава 10. Рязань ==========

Мелексима оказалась немного лучше, чем о ней сначала решил каждый. Пока они шли от пещеры Нестора к Рязани, девушка не проронила ни одного слова, не жалуясь на холод и усталость. Она шла гордо и уверенно, несмотря на то, что плечи ее подрагивали от холода, а зубы тихо стучали друг о друге. Она согревалась перепалками с Коркуном или каким-то другим воином, споря жарко и умело парируя. Ханская супруга оказалась удивительно остра на язык. И все же Коркуну пришлось отдать теплую меховую накидку, хотя девушка приняла ее скрипя зубами ― от русских она брать ничего не хотела, однако от ее состояния зависел еще и ребенок. Тут приходилось душить принципы.

Когда они достигли разорённой Рязани, Коловрат не мог сказать, была ли Мелексима в ужасе, но увидев сожжённый дотла город, им стало все равно на бойкую девушку. Но Мелек, поняв, что именно произошло, действительно испытала приступ страха. Нет, она не ужаснулась тому, как жестоко расправился Батый с рязанцами, среди которых были дети и женщины ― в конце концов, она знала, кто ее супруг. Но сам факт того, что она ― уязвимая перед мужчинами жена их врага была рядом заставлял волноваться. Каждый из них кого-то потерял по вине монголов, поэтому убийство Мелек могло стать своеобразной местью.

Мелексима не могла не признать, что месть была бы оправдана.

Пока воины пытались осмыслить произошедшее и растерянно, как маленькие дети в незнакомом месте, оглядывались по сторонам, Мелек незамеченной поспешила за Коловратом. Она не была уверена, что он не попытается навредить ей, когда поймет, что вся его семья мертва, но Евпатий внушал больше доверия, чем все остальные.

Девушка останавливается чуть поодаль, стараясь не издавать громких звуков. Коловрат опускается на колени перед сгоревшим домом. Найдя что-то в снегу, мужчина подносит находку ко рту и дует в нее, выпуская несколько мелодичных звуков.

― Я соболезную, ― говорит Мелексима, подходя ближе. Евпатий вздрагивает и поднимает на нее взгляд. Девушка присаживается рядом. ― Я знаю, что ты не поверишь, но это не так.

Они смотрят на пепелища. Мелек зябко ежится.

― Как их звали?