Черного нет и не будет

Четыре брюнетки, Фрида прозвала компанию ЖЛ – Жрицы Любви. Платье-чарльстон, волнистые укладки, и лишь одна в костюме с галстуком – Фрида: она коротко острижена, одета как мужчина. В кожаной куртке. Они решили выйти на улицу и снова окрасить ночь в фиолетовый. Им нужен джаз и крепкий алкоголь. Люсьена предложила отправиться в джазовый клуб «Коттон». Несколько лет назад она видела в нем Дюка Эллингтона, в разгар сухого закона там под столами безмерно употреблялись наркотики.

– Джаз – что это вообще такое? – вдруг спрашивает Фрида у подруг.

О джазе она уже слышала, когда приезжала в Америку, но Фриде нужно понять происхождение окружающих ее вещей, все уточнить; так же прекрасным утром на закате своей жизни многие задаются вопросом: «Что такое дружба? Что такое время?»

– Попробуй объяснить мне простыми словами.

Люсьена отвечает:

– Джаз – это как волна. Но вместо того, чтобы отхлынуть, она накрывает тебя с головой, и ты в восторге.

– Да, – добавляет Анита. – Это всеобщий безбожный обморок.

Мэри, смеясь, делает вывод:

– Это свинговая качка!

И Фрида, словно наивный ребенок, играющий в матрешек, задает новый вопрос:

– А что такое свинг?

Люсьена молчит. Обдает ее пронзительным взглядом.

– Из Нью-Йорка ты уехала в мексиканском платье, готовая поделиться свежестью с солнцем. В длинные волосы были вплетены ленты и цветы. А сейчас ты прямо как мальчишка. Одна Фрида в поисках другой Фриды.

– Твои слова напомнили мне о картине, на которой я нарисовала Манхэттен. Изобразила веревку, а на ней на плечиках висит мое платье… Когда-то Диего создавал фреску для Рокфеллера.

– Помню, Фрида. С одной стороны веревка привязана к кубку, с другой…

– К сидушке белого фаянсового унитаза. То был единственный раз, когда я решила сделать коллаж.

– Почему ты написала ее?

– Я хотела вернуться в Мексику, между мной и Диего вспыхнула вражда. Платье на плечиках – это я, а вроде и не я. Сначала ты создаешь образ, и тебя видят именно такой, но потом теряется понимание, кто ты есть на самом деле. И сейчас я даже не знаю…

– Ты даже не знаешь, где оставила наряд Фриды Кало?

– Люсита, прикури мне, пожалуйста.

Взяв под руку Аниту, Люсьена расталкивает всех в клубе и ищет свободный столик. Обнаженные танцовщицы на сцене накаляют воздух, виртуозные парочки распалены музыкой. Фрида удивлена: повсюду подвыпившие белые, а вот черных нет, только выступающие или официанты.

– Но мы же в Гарлеме.

– Черных сюда в качестве посетителей не пускают, Фрида.

– Шутишь? А евреев они пускают?

– Ты права, выматываемся. Идем в «Савой».

В клубе «Савой» Люсьена и Фрида сели в сторонке, Мэри и Анита завороженно слушали band[97], а официанты в беспокойном рваном ритме подносили им бутылки cheap[98] бурбона.

– Когда вы уехали в Мексику, я думала, у вас с Диего все наладится. Фрида, твое письмо… Я не смогла сдержать слез… Какая же сука эта Кристина…

– Почему, Люси? Странно, конечно, но мне кажется, мы стали с ней ближе. Будто теперь у нас с ней один секрет на двоих, будто мы пережили одно и то же бедствие.

– Вы до сих пор общаетесь?

– Сначала я перестала. Не могла. Я убежала, на оставшиеся деньги купила в центре Мехико квартиру. Теперь я на мели. О том, чтобы просить денег у Диего, и речи быть не может. Но сейчас да, с Кристи мы видимся. И похоже, вся эта ситуация дается ей тяжелее, чем мне. Великий пузан растекся по ней, словно похотливый бог, что ей оставалось делать? Думаешь, она могла бы ответить: «Нет, спасибо?» Когда Диего выбирает тебя, то кажется, что тебе даже воздух достается чище, чем остальным. И к тому же у него прекрасно выходит убеждать, что ничего страшного не произойдет.

– А он, что он сказал?

– Что верность присуща буржуа.

Фрида залилась смехом – так же мы прикрываем простынкой голое тело. Люсьена удивленно ее рассматривает.

– А почему бы мне не посмеяться? Забавно же! Сукин сын. Таких, как он, нет.

Фрида позвала официанта, заказывает еще бутылку. Она спокойна, но в то же время и на грани нервного срыва. С ужасом и восхищением Люсьена смотрит, как эта кроха опрокидывает стакан.

– И как после такого количества виски ты стоишь на ногах? Сколько ты там весишь, сорок пять килограмм?

– Я пью, чтобы потопить горе, моя дорогая Люсита, но эта дрянь быстро учится плавать.

– Почему Диего выбрал твою сестру?

– А почему бы и нет? Она была с ним, соблазнительная, одинокая. Она очаровательна. Как и все остальные, так в чем разница? Думаешь, он хотел причинить мне еще больше страданий? Может, я об этом не думала. Какие-то раны превращают тебя в другого человека. Хочу ли я стать другой? Нет, не хочу. Так что же мне делать? Для себя я решила, что эти раны надо измельчить, растворить в себе, сделать частью тела, как кости. И тогда мало что поменяется. Так же и с садом, куда ты пришел спустя несколько лет, садом, каждый уголок которого тебе знаком, ведь все детство ты играл в нем. Ты вернулся и пытаешься понять, что изменилось. Но ничего не изменилось. Все те же птицы, запах роз сохранился, и деревья все так же стоят. Только ты стал на шаг ближе к смерти.