Черного нет и не будет

– Где Диего сейчас? – выпытывает ошеломленная Люсьена; даже если земля уходит из-под ног, она все равно задает прагматические вопросы.

– Он остался в Сан-Анхеле. Думаю, с Кристиной они продолжают видеться. Трахаться. Диего делает все, что хочет. Святой Диего требует полной свободы.

– Он рисует?

– Да, снова принялся за фрески.

– А ты?

– Я? А что я? Ничего, Люси, совсем ничего.

– За год ты ничего не нарисовала?

– Вообще-то одну картину!

– И что за картина?

– На ней изображена женщина, которую только что убили, ударив ножом двенадцать раз. Она лежит на кровати. Голая. На ней только туфля на каблуке. И кружевной чулок… Рядом стоит убийца, перепачканный кровью. Кровь я нарисовала везде, даже на раме. Все забрызгано!

Приходит Анита и тащит Фриду потанцевать, та встает гордо и растерянно, делает глоток из фляги, что прячет под рубашкой. Безгрешные бутылки из-под одеколона она наполняет зельем собственного приготовления.

– Картину я назвала «Всего-то несколько царапин». Остроумно вышло – согласна? Знаешь, что я почувствовала, увидев Диего и Кристину вместе?

– Нет, – прошептала Люсьена.

– Видела человеческое жертвоприношение ацтеков? – Фрида так размахивает руками, словно кишки из себя вытаскивает. Очень живописно. – Когда жрец вырывает из груди теплое, еще бьющееся сердце? У меня похожее чувство было. – Засмеявшись, Фрида странно улыбнулась Люсьене Блох и пошла вслед за подругой. – И где собираешься танцевать? На головах?

У приятельницы Аниты, ни на кого не похожей Аниты Бреннер, гримаса греческой богини, орлиный нос, большие глаза, доставшиеся от древних народов, и длинные брови, нарисованные коричневым карандашом, – в этом клубе и она походит на мужчину. Анита дергает Фриду за руку, пытаясь оторвать ее от разговора и заставленного стаканами стола. Но прежде чем уйти, Фрида наклоняется к Люсьене и шепотом делится с ней большим секретом:

– Тем вечером, Люси, для меня все было кончено, я решила, что пора положить конец. Понимаешь? ¿Entiendes? Terminado Frida Kahlo[99]. Меня вырвало, и я осталась здесь.

У Фриды заплетается язык, во взгляде играет полутень, вскоре ее уводят танцевать. Две девушки, покачиваясь, идут через толпу дергающихся тел. Фрида подбирает слова, желая сказать что-то важное, она возвращается к Люсьене.

– Проблема в том, что Диего хочет быть любимым всем миром на все времена.

– А ты, Фрида?

– А я хочу быть любимой Диего Риверой.

Желтый затмения

Последний, самый яркий луч света, потом все темнеет.