Черногорцы в России

Ковалевский, с 1851 по 1854 г. три раза посетивший Черногорию, несомненно, встречался с родственниками Джуро и мог сообщить ему какие-то сведения о них. Во время свидания выяснилось, что черногорец скучает по родной стране. Он просил своего покровителя, теперь высокопоставленного чиновника и директора Азиатского департамента МИД, предоставить ему случай побывать там. Егор Петрович обещал, что, как только «дела Черногории примут хороший оборот», его просьба будет исполнена²².

Давидович вернулся в армию и вскоре был переведен из Ставропольского полка в 19-й Армейский стрелковый батальон, который только что начал формироваться на правом фланге Кавказской линии²³. Он сожалел, что не будет участвовать в походе, а потому упускает возможность отличиться и получить медаль. К тому времени Джуро Давидович уже получил чин капитана.

Прошло еще полтора года, а случая поехать в Черногорию так и не представилось. «Я обязан Вам своим воспитанием и положением в свете. Вы сделали много для Вашего воспитанника, довершите свои благодеяния к любящему сыну и дайте в последний раз увидеть престарелую мать и свое отечество», – писал Джуро Ковалевскому 10 июня 1858 г.²⁴. Он обращался и к Евграфу Петровичу, чтобы тот ходатайствовал о нем перед братом.

Между тем, не дождавшись известий от сына, мать Джуро отправила в Россию своего племянника Симона, чтобы тот рассказал ему о голоде и последней войне с турками, о бедственном положении семьи Давидовичей и ходатайствовал о ней перед своим высоким покровителем, чье имя было хорошо знакомо черногорцам. Сам Джуро не располагал почти никакими средствами и отправил своего родственника в Петербург, сопроводив его рекомендательным письмом, в котором умолял Ковалевского о помощи. В столице Симон Давидович, по-видимому, лично встретился с Ковалевским и изложил свою просьбу: принять его и всю его семью в российское подданство с наделением землей на юге России. И Егор Петрович, разумеется, помог ему.

24 ноября 1859 г. российский консул в Рагузе К. Д. Петкович был проинформирован о том, что «сотник черногорского войска Давидович, брат которого служит капитаном в Кавказской армии», в бытность свою в Петербурге подал прошение на высочайшее имя и это прошение удовлетворено²⁵. Консул обратился к князю Даниле²⁶ с просьбой сообщить новость Симону и, после нескольких напоминаний, это было сделано²⁷. В марте 1860 г. сотник Давидович явился в российское консульство в Рагузе, попросил Петковича поблагодарить Ковалевского и передал открытое письмо на его имя, в котором содержалась очередная просьба о вспомоществовании. Также Давидович заявил, что не может сразу переехать в Россию – требуется продать имущество, а это сейчас затруднено вследствие голода в Черногории. 6 июня 1860 г. Петкович в письме к князю Даниле просил уведомить Давидовича, что просьба о денежной помощи для переезда его семье удовлетворена, что министерство через консульство готово выплатить ему пособие на морской путь из Котора до Одессы. Наконец, 22 июля 1860 г. черногорский Сенат официально удовлетворил просьбу Давидовича о переходе его и его семьи в российское подданство. Вместе с Симоном в Россию отправились: жена Васа, трое детей, отец, мать, брат, сестра, а также тетя, то есть родная мать Джуро Давидовича, Пава, и его молодой брат, восемнадцатилетний Стефан, – всего одиннадцать человек. Сестры Джуро²⁸ к тому времени, по всей видимости, уже были замужем и остались в Черногории.

Сам Джуро – Георгий Фомич Давидович так больше никогда и не увидел родных мест. Он продолжал служить на Кавказе, получил чин майора, женился и обзавелся многочисленным семейством²⁹.

История Джуро Давидовича – интересный пример того, как складывалась жизнь черногорца в России. Некоторые его соотечественники также приезжали в империю, чтобы получить образование, сталкивались с серьезными проблемами в учении и, в конце концов, предпочитали пойти служить в русскую армию, а не возвращаться домой, ходатайствовали о переходе в российское подданство и оседали на новой родине. Если они и ностальгировали по Черногории, то все-таки в глубине души понимали, что там их ждут голод и бедность, в то время как на военной службе в России их храбрость, мужество и военные навыки открывают определенные перспективы. Джуро сопутствовала удача в том смысле, что он находился под опекой не просто одного Егора Петровича, но целой семьи Ковалевских, которые имели хорошее положение в российском обществе, были связаны и с государственными структурами, и с армией, и с учебными заведениями.

Интересно также, что Джуро Давидович невольно содействовал формированию определенного стереотипного представления о черногорцах в русском обществе. Его поведение в институте, произведшее неизгладимое впечатление на П. М. Ковалевского, несомненно, повлияло на следующие характеристики в его мемуарах: народ православный «с ребяческим неведением того, что творит», «добродушные разбойники Черной Горы» и «богатая только бесшабашным мужеством Черная Гора»³⁰.

Примечания