Черногорцы в России

Возможно, ответ кроется в политической обстановке на Балканах. Династическое соперничество Сербии и Черногории не создавало спокойствия в регионе. Черногорский князь лелеял мечту о создании «Великой Черногории», которая объединила бы все сербские земли. В это время на стороне Николы были симпатии всех славян «от Софии и на всех территориях до Любляны и Праги»²⁶. Для того, чтобы поднять свою популярность, Никола действовал в пику правящей в Сербии династии Обреновичей. В 1883 г. черногорский князь выдал свою любимую дочь Зорку замуж за потенциального претендента на сербский престол, Петра Карагеоргиевича. Играя на антиавстрийских и русофильских чувствах простых сербов, Никола «стал оказывать поддержку всем действиям, направленным на ослабление режима короля Милана, а по возможности и его свержение»²⁷. Он вступил в контакт с представителями сербской Радикальной партии, в том числе с Николой Пашичем, который находился в изгнании в Болгарии. Черногорский князь обсуждал с радикалами возможность государственного переворота в Сербии с удалением династии Обреновичей²⁸ и возведением на сербский престол Петра Карагеоргиевича или другого кандидата, пользующегося расположением России²⁹.

Россия вела осторожную политическую линию и, выступая против вмешательства во внутренние дела Сербского государства, советовала черногорскому князю соблюдать осторожность и прекратить контакты с радикалами. Несмотря на эти предостережения, в Петербург продолжали поступать сведения о том, что Радикальная партия не только действует от имени черногорского князя, но и не без его ведома³⁰. Сербский король постарался договориться с радикалами. Он передал власть своему сыну, заручившись при этом поддержкой Петербурга, а самое главное – радикалов, которые настояли на принятии в декабре 1888 г. конституции. Таким образом, при косвенном участии Николы, Россия начала восстанавливать хорошие отношения с Сербией. Возможно, в том числе и поэтому черногорский князь был весьма тепло встречен в Петербурге, его роль и значение были оценены по достоинству, да так, что Романовы не погнушались принять в свою семью двух дочерей черногорского князя. Не только Черногории были выгодны эти брачные союзы. Россия увидела в Черногории и, в первую очередь, в Николе такого союзника, в лице которого она могла бы получить рычаги влияния на Балканах.

Действительно, в это время популярность Николы на Балканах была столь велика, что он по праву мог назвать себя выразителем взглядов и чаяний «народа юго-славян» ³¹. Это было то время, когда по одному слову черногорского князя могло вспыхнуть восстание в Боснии или свершиться государственный переворот в Сербии. И лишь Россия могла сдержать эти нежелательные шаги, предотвратить события, которые могли бы привести к страшным последствиям и вылиться в европейскую войну.

Политика России была направлена на ослабление противоречий на Балканах, на сближение югославянских народов и, в первую очередь, их правителей. Отношения между Сербией и Черногорией постепенно налаживались. В 1890 г. регентский совет и правительство Пашича подписали договор с князем Николой о совместной политической деятельности среди славянского населения в Европейской Турции. В 1891 г. между ними был заключен торговый трактат, что вызвало одобрение России.

Одновременно налаживались и русско-сербские отношения, в результате чего роль Черногории в балканской политике России уменьшалась, что, конечно, не могло не задевать черногорского князя. В1891 г. с визитом в Петербург приехал юный король Александр Обренович с Й. Ристичем и Н. Пашичем. Помимо нормализации русско-сербских отношений Россия вела политику по сближению Сербии и Черногории, служащих плацдармом для Балканского союза. В 1894 г. в Петербурге состоялась встреча черногорского князя Николы и сербского короля Александра, которые договорились устранить все распри. Несмотря на это обещание, Никола неохотно шел на сближение с Сербией. С одной стороны, в нем говорили чувства общеславянского патриотизма, объединения всех югославян, и даже больше – всех балканских народов, а с другой – амбиции, которые не давали ему пойти на компромисс с Сербией. Никола более не был согласен, как в 1866–1867 гг., пожертвовать своим троном и именем своей страны ради высокой цели объединения всех югославян в одно государство во главе с Сербией. Он хотел сам встать во главе будущего югославянского объединения.

Во всяком случае, факт остается фактом – визит черногорского князя в Петербург в 1891 г. не был столь блистательным, как визит 1889 г.

Дом Романовых имел одну показательную традицию: обычно в честь гостивших коронованных особ на церковных службах все члены императорской семьи должны были надевать ленты страны гостя. Однако в 1891 г. Романовы не желали «слишком баловать "единственного верного и честного друга России"», поэтому в виде приложения к приглашению на заутреню гостям принесли специальную повестку, предлагающую быть в «русских лентах», несмотря на присутствие этого в своем роде тоже иностранного монарха»³².