ЧЕРНОКНИЖНИК

времени и пространстве. Они оглядывались вокруг, ничего не слыша и почти ничего не

видя, и не могли вспомнить, кто они такие и для чего сюда пришли. К залу между тем

двигалась новая волна нападавших, по-прежнему вливавшихся во двор замка непрерывной

волной. Их постигла бы участь их предшественников, если бы…

…если бы не вмешался герцог.

Он выбрал самое подходящее время, чтобы ударить. Когда нападающие ворвались в

зал, про Джельсальтара все — или почти все — забыли. Это была ошибка, которая стоила

жизни   многим.   Впрочем,   никто   еще   не   был   уверен   в   предательстве   Джельсальтара.

Организовать   нападение   на   свой   собственный   замок?!   Заключить   соглашение   с

шээлитами?! Ради чего?!..

Под всеми вопросами была подведена черта, когда воздух взорвался оглушительным

громом.   Огромный   сгусток   белого   огня   ударил   в   спину  гостям   и  прокатился   по  залу,

выжигая все на своем пути. Началась паника. Герцог — внешне все такой же спокойный и

уверенный в себе — поднял руки и выплеснул новый поток силы. В зале начался шторм.

Разом   вылетели   все   стекла.   Ветер   подхватывал   людей   и   размазывал   их   по   стенам.

Вылетавшие   из   рук   Айлиса   молнии   сжигали   мечущихся   людей   заживо.   Это   была

легендарная   стихиальная   магия,   которой   издревле   владела   императорская   семья

Скельвуров.

Чародеи пытались нанести контрудар — Айлис сжигал своих противников одного за

другим. Пробовали защититься от его молний — он проламывал щиты словно бумажные.

Как  и каждый  Скельвур,  он  обладал  силой,  о  которой обычный  колдун может только

мечтать. На несколько секунд он запнулся, расправляясь с ужасающей призрачной тварью,

вызванной Мэзгримом ан Хъетом, но затем сжег и тварь и старого некроманта, так и не

дав ему закончить новое заклятье. Используя эту заминку, несколько колдунов — те, кто

владел оружием не хуже, чем магией — пытались достать его в ближнем бою, но Айлис

сумел разобраться и с ними. Одной рукой удерживая перед собой магический щит (ведьмы

не переставали поливать его всевозможной астральной гадостью), второй он сделал резкое

круговое   движение   —   и   потоки   ветра   расшвыряли   нападающих   по   сторонам.   Эльга

видела, как над ее головой с хорошей скоростью пролетел барон Мерхольг ан Сорвейт —

правда, на этот раз не в облике птицы. Мерхольг врезался в стену и, оглушенный, упал

вниз.

— О! — заметил кто-то совсем рядом. — Столько силы!

Эльга   обернулась,   как   ужаленная.   Сезат   Сеот-ко   едва   заметно   улыбался.   Надо

сказать, что он был единственным, кто, наблюдая весь этот кошмар, так и не покинул

своего кресла. Кажется, он наслаждался происходящим.

«Он сумасшедший… или тоже предатель?..» — она не успела додумать эту мысль,

потому что молодой Мастер Проклятий соизволил, наконец, встать и внести свою лепту в

разыгрывающийся кровавый спектакль.

Вытянув руку в сторону Айлиса Джельсальтара, Сезат заговорил. Эльга не понимала

этого языка — это было то странное певучее наречье, на котором общались Уилар и Сезат.

Но дело было не в языке — Сезат вместо своего родного верхне-йэрмэзского с тем же

успехом   мог   использовать   и  хескалит   —   а   в  произведенном   действии.   Сезат   говорил,

почти пел, выпуская на волю одно из своих Проклятий, и что-то менялось… Стихли все

звуки, люди застыли в нелепых позах, кровь, вытекающая из перерезанного горла Аглы

Керфеж, выплескивалась волна за волной и никак не могла вытечь,   клинок, брошенный

Джейсом ан Пральметом в герцога, застыл в воздухе. Время, казалось, остановилось. Но

это   было  еще   не   само   Проклятье,   а   только   эффект,   который   ему  сопутствовал.   Когда

Мастер Проклятий демонстрировал свой необычный талант, он становился центром мира,

вселенная крутилась вокруг него, и время растягивалось настолько, сколько требовалось,

чтобы закончить яджус.

Вместе с тем, время не исчезло полностью — Эльга поняла это очень скоро. Это

было какое-то другое, новое время, соразмерное творимому Проклятью. В этом странном

времени   и   думать,   и   двигаться   все-таки   было   возможно   —   хотя   и   очень   странным

способом. Было чувство, как будто бы одну или две секунды Сезат сумел «раздуть» до

размеров нескольких минут. Эльга застыла на полушаге — поначалу она двигалась почти

с той же скоростью, что и прежде, но с каждой следующей «долей» этого нового времени

— все медленнее и медленнее, как будто бы тонула в патоке или застывала во льду. То же

самое   происходило   и   с   остальными.   Казалось,   у   них   есть   некий   «лимит»   действий   и

мыслей, которые они могли совершить в украденную Сезатом секунду — чем больше они

расходовали этот лимит, тем медленнее становились. В это время что-то случилось с ее

восприятием — Эльга почти перестала видеть вещи. Она видела какие-то линии, черные и

белые, что-то, похожее на «твердые» клубы дыма, какие-то сияния и сгущения. Вместо

людей вокруг плавали пульсирующие вытянутые свечения. Это был не зрительный образ,