ЧЕРНОКНИЖНИК

подыши. А я пока обед приготовлю. Откармливать тебя будем. А то тощая ты, как жердь.

Маленькая и тощая. Куда ж это годится?

Немного придя в себя, Эльга оделась, умылась (Марта налила в умывальник теплой

воды и дала чистое полотенце) и вышла во двор. Черепа раскачивались на ветру и тихо

постукивали   о   дерево.   На   частоколе   неподвижно   сидели   вороны,   на   появление   Эльги

никакого внимания не обратившие.

Двор был засыпан снегом, но часть его Марта уже успела убрать — под навесом

рядом   с   крыльцом   стояли   деревянная   лопата   и   волшебная   метла.   Еще   дальше,   под

окошком,   Эльга   заметила   очищенную   от   снега   скамейку,   подошла   и   села   на   край.   В

огромных валенках,  которые   одолжила  ей  Марта,  холода  совсем  не  ощущалось.  Эльга

долго сидела, смотрела по сторонам, на двор, на небо и облака — и чувствовала, как

оживает. Холод и ослепительно белый снег как будто вливали в нее жизнь, наполняли

какой-то потаенный резервуар, полностью опустошенный во время вчерашнего перелета.

«А я ведь тоже колдунья», — вдруг подумала она. Никогда раньше Эльга не думала о себе

так — ни когда училась знахарскому делу у матушки Марго, ни во время путешествия с

Уиларом. Впрочем, когда рядом был Уилар, она вообще больше пугалась, чем думала.

Теперь,   впервые   мысленно   причислив   себя   к   тому   роду   людей,   к   которому

принадлежала и матушка Марго, и Уилар Бергон, и Марта Весфельж, и все те, кто погиб

во время вчерашней бойни, она не ощутила ни сомнения, ни внутреннего сопротивления.

В ее душе, почти случайно и почти незаметно, произошел какой-то глубокий внутренний

переворот. Она больше не могла закрывать глаза на то, кем являлась по своей сути. Вместе

с   тем,   и   сейчас   она   начала   понимать   это,   —   осознание   и   принятие   своей   природы

заключались   не   просто   в   констатации   факта,   но   также   предполагали   какие-то   очень

важные последствия, содержали в себе полный пересмотр всей ее жизни.

Ее тревожили эти последствия (она еще не знала, какие они, просто ей никогда не

нравились перемены в ее жизни — какие бы они ни были), но, вместе с тем, мысль о том,

что она тоже является колдуньей, а значит, может делать разные необыкновенные вещи,

была   приятна.   Она   решила   колдануть   что-нибудь   «эдакое».   Надо   было   только   найти

подходящий объект для приложения своих сил.

Объект был найден почти сразу.

Эльга вытянула руку в сторону сидящей на колу вороне и повелела:

— Иди сюда!

Ворона   пару   раз   моргнула,   потом   повернула   к   Эльге   клюв.   Потом   снова

отвернулась. Взлететь она даже не подумала. Даже крыльями не пошевелила.

Эльге стало обидно.

То ли от обиды, то ли от ослепительно белого снега у нее начали слезиться глаза.

Посидев еще немножко и почувствовав, что, несмотря на теплую одежку, она потихоньку

замерзает, Эльга встала и вернулась в дом.

От   тепла   и   пара   воздух   внутри   дома   был   густым,   как   в   бане.   Эльга   поспешно

разделась. Ведьма суетилась рядом с печкой — помешивала закипающее в котелке варево

и   следила   за   тем,   чтобы   молоко   не   убежало   из   кувшина.   Кошка   лежала   на   лавке   и,

прищурившись, лениво наблюдала за манипуляциями Марты. Эльга села рядом с кошкой,

но особенно рассиживаться не пришлось — Марта быстро пристроила ее к делу: поставить

на стол плошки, кружки и ложки, порезать хлеб и прочее. Когда каша была готова, сели

обедать. Эльга пила горячее молоко, ела свежий белый хлеб и вкусную пшеничную кашу

на молоке и топленом масле и чувствовала, что это — одна из тех немногих минут в ее

жизни, когда она может сказать: «Мне хорошо и больше ничего не надо.»

— А у вас одна корова или две? — спросила Эльга, когда они ополовинили котелок.

— А с чего ты взяла, что у меня есть корова? — вопросом на вопрос ответила Марта.

— Но… как же… — Эльга растерялась. — А молоко?..

— Ну вот еще, корову держать!.. — хмыкнула ведьма. — К чему? Мне каждый день

из соседней деревни парное привозят.

— А вы одна живете?

Марта кивнула:

— Как видишь.

— А кто за домом присматривал, пока вас не было?

— А что за ним присматривать?

— Ну, вот кошка… кто ее кормил?

Кошка, услышав это заявление, насмешливо посмотрела на Эльгу.

— Три, — Марта показала девушке три пальца. — Три вещи тебе скажу. Во-первых,

присматривать за ней не надо. Разве что присматриваться. Во-вторых, она все время, пока

мы в этом чертовом замке околачивались, была со мной. В-третьих…

— С вами? — изумилась Эльга. — У вас не было никакой кошки…

— Была, — безапелляционным тоном заявила Марта.

— Но я же видела!

— Что видела? Мою кошку? Ну вот — видела, а говоришь — «не было»!

— Нет! В смысле, наоборот! Я ее не видела!

—   Ну-у…   —   потянула   Марта.   —   Это   уж   не   к   моей   кошке,   а   к   твоим   глазкам

подслеповатеньким претенсии держать надо. Была Чернявка со мной все время. Чем хошь

поклясться могу!

Кошка, соглашаясь со словами ведьмы, утвердительно стукнула по лавке черным

хвостом.

— А в-третьих, — победно закончила Марта. — Это и не кошка вовсе!

— А кто? — Эльга с опаской посмотрела на кошку.