ЧЕРНОКНИЖНИК

твоему   любимому   Джордайсу?   Как   бы   не   так!   Ты  что,   не   слышала   его   бормотания?..

Джордайс — это, по-твоему, «госпожа»?.. Брат Ягульф уже не один год молился в своей

келье Хальзаане, притом одной из самых разрушительных ее ипостасей — женщине-рыбе

с зубами во влагалище и звериными глазами вместо сосков!..

— Откуда… вы все это знаете? — от удивления Эльга проснулась окончательно. —

Вы же его никогда раньше…

— Он сам проорал мне имя  своей «госпожи»… Перед тем,  как я перерезал ему

глотку.

— Но как же… почему этого не знали другие монахи?.. Они же считали его чуть ли

не святым!

— Минутку. Праведником его называл только тот суеверный полудурок, который

так   и   порывался   вступать   со   всеми   подряд   в   «духовную   брань».   Что   думали   о   брате

Ягульфе   остальные   монахи,   нам   неизвестно   —   к   нашему   появлению   они   все   либо

разбежались, либо были уже мертвы. Возможно, кто-то догадывался об истинной вере

брата Ягульфа. Другие, возможно, полагали, что он молится какой-нибудь джорданитской

святой… Ягульф мог попросту водить их за нос — сумасшедшие иногда бывают очень

хитрыми.

Эльга не нашла, что возразить.

— Даже если и так… все равно… это был человек…

Уилар зевнул.

— Они нас прокляли. Это вас тоже не волнует?.. — произнесла она, надеясь хотя бы

таким способом разбить ледяное бездушие собеседника.

— Ты о голосах? — уточнил Уилар.

— Да.

—   Я   же   предупреждал,   чтобы   ты   не   слушала   ту   чушь,   которую   они   несут!   —

недовольно буркнул чернокнижник.

— Извините! — Эльга разозлилась настолько, что даже сумела подпустить в голос

чуть-чуть издевки. — Даже если я затыкала уши, это им ничуть не мешало! Они говорили

прямо у меня в голове!

— Можешь забыть об их проклятьях. Это пустая болтовня, — авторитетным тоном

заявил Уилар.

— Вы так уверены?

— Уверен. Во-первых, чтобы проклятье сбылось, его должен произносить тот, кто

обладает тэнгамом. У этих бесплотных голосов, как ты можешь догадаться, никакой силы

уже   не   осталось.   Единственной   их   целью   было   обмануть   нас,   отвлечь,   заставить

сомневаться   и,   в   конце   концов,   —   потерять   время.   Во-вторых,   даже   и   тогда,   когда

проклятье наполнено силой, это не так страшно, как может показаться. Проклятие, как и

благословение — это некий толчок, выбивающий предмет или живое существо из рамок

обыденного в область необычного, туда, где живут Тайны и чудеса. Вспомни героев, о

которых   поют   в   балладах   —   многие   из   них   были   прокляты   (или   освящены

благословением), а кто помнит об их соотечественниках, оставшихся внутри обыденного

мира? В некотором роде, проклятье — это особый дар, с которым надо уметь обращаться,

и тогда из него можно извлечь не меньше пользы, чем из банального благословения. В

отличие от благословения, чья сила ненавязчива и мягка, проклятье — очень сильный

толчок в строго заданном направлении. Обычно эта сила вредна или даже смертоносна…

но если ты сумеешь схватить ее и использовать по собственному усмотрению, тогда… —

Уилар улыбнулся. — Тогда тебе стоит сказать «большое спасибо» тому, кто тебя проклял.

Как сказал один древний философ: то, что не убивает меня, делает меня сильнее.

— Но каким образом проклятье может принести пользу?

— Тот, кто тебя проклял, становится уязвим для тебя. Проникни в проклинающего и

отними у него силу. Естественно, это возможно только в том случае, если твой тэнгам

больше, и ты намерена использовать его для этой цели. Кроме того, само проклятье может

защитить тебя. Если тебя прокляли, сказав «Ты сгоришь», спокойно бросайся в море или

бурную реку — ты не утонешь. В действии любого проклятья можно найти зерна тэнгама,

которые движут им; обычный человек, подвергнутый их действию, погибнет или лишится

удачи; колдун же способен отыскать эти зерна и использовать их по своему усмотрению.

Даже если проклятие приводит тебя к смерти, сумей перестать быть тем, что ты есть.

Тогда   проклятье   исчерпает   свою   инерцию,   а   ты,   вновь   вернувшись   в   человеческое

состояние, возможно, откроешь в себе новую грань Дара. Это — как поединок. Если тебя

бьют ножом, и ты не успеваешь увернуться, тебя могут убить, но если ты уклоняешься,

захватываешь   руку   и   ломаешь   противнику   кисть,   ты   ничего   не   теряешь,   а,   напротив,

приобретаешь — тот самый нож…

Эльга поежилась и сказала:

— Вы, кажется, хорошо знаете, о чем говорите…

Уилар кивнул.

— На востоке живут люди, сделавшие искусство проклятий своей профессией, — он

помолчал. — Их очень немного. Как-то раз я встречался с одним из них… Не с мастером,

всего лишь с учеником… Если бы он стал моим врагом, не знаю, кого я опасался бы

больше — его или Климединга.

— Почему? — удивилась Эльга, вспомнив страшную силу, едва не уничтожившую

их в Азагалхаде.

— Насколько я понимаю, — негромко сказал Уилар, — они научились управлять

временем. Каким образом — я не знаю.

Последующие   дни   были   заполнены   монотонной   тряской   на   лошадях,   холодным

ветром   и   мокрым   снегом,   походной   едой,   к   которой   Эльга   уже   начала   привыкать,   и