Чернокнижник Его Темнейшества

Алекс присел на крохотный отрог и, сложив руки на груди, принялся разглядывать разномастную публику, что с опаской, гусиным шагом медленно двигалась через равнину. Сортировочный цех – так про себя он окрестил это место, а старина Петр – бессменный оператор-сортировщик, отделяющий гниль от первосортного товара. Работа у исполинской проекции архангела спорилась, как говорится – мастерство не пропьёшь! Души, весело вспыхивая, уносились стремительными ломаными молниями в клубящуюся бесконечность. С регулярной периодичностью отворялась закопчённая сажей и жиром калитка преисподней и, пытаясь перекричать оглушительный трэш-метал, мелодично качающий децибелы в глубине проклятого мира, пьяный чёрт с лычками ефрейтора выкрикивал прижизненное имя души. Кто-то смиренно шагал в источающий жар портал, шепча последнюю молитву, а кого-то и силой приходилось затаскивать.

Некий особо буйный политик от лейбористов долго толкал цветистую речь и требовал самого дорогого адвоката, какой только найдётся в этой стрёмной шарашке, а потом вдруг сорвался с места и припустил бежать, вопя и петляя, будто уходил с линии огня. Алекс, не меняя удобной позы мыслителя на ночной вазе, дал ему подножку, и хитрец растянулся, глотая золотистую пыль, поднятую падением на пузо. Старый чёрт, откашливая серную мокроту и натужно кряхтя, ухватил нерадивого грешника за шкирку и, сделав Алексу респект, сложив козой когтистые пальцы, потащил беспокойную добычу к новому месту проживания.

Наконец, казалось бы, нескончаемый поток новопреставленных начал редеть, и вскоре апостол указал последней душе – сбитому пару часов назад испуганному велосипедисту, направление. Расчертив пространство молнией, тот отбыл, оставив после себя лишь мерцающий контур и резкий запах озона. Петр устало выбрался из своей замаскированной каморы и с явным облегчением выключил голограф. Алекс же подошел к самому краю плато и, взглянув в безбрежное клубящееся ничто, воскликнул:

– Ну же, Пётр! Я пришел, как мученик, и жду смиренно своей очереди, давай, укажи мне путь, апостол!

Пётр удивленно воззрился на старого знакомца и отрепетированным за бесчисленные века жестом достал объёмный фолиант, добротно обтрепанный временем. Как такая пухлая книжка помещалась в скромных складках белых одежд, оставалось только гадать.

– Что опять удумал-то, неугомонный? – апостол, быстро пролистав полтысячи страниц, наконец, отыскал нужную главу. – А… вон оно… Кх-м… ну в принципе, почему бы и нет? Хитер, бродяга!

– Минуточку! – приятный хрипловатый баритон Люцифера, как обычно, испортил всю торжественность момента, а ведь Алекс готовился и долго настраивался на этот решающий, последний шаг.

– Всё, друг мой рогатый, будем прощаться! – Алекс разорвал воображаемые путы и простёр руки к небу. Ну, если в этом измерении пространства, конечно, было небо.

– О! Даже так? – казалось, царь хаоса удивлён и заинтригован. – А ну-ка, поведай старому больному лопуху, на какой мякине ты его протащил!?

– Пётр, будь другом, зачитай Люци о моих заслугах на ниве очищения кармы и просветления духа!

– М-м… да, конечно, Александоррус! – согласился апостол и начал читать. – Душа в инкарнации четыре, мир белковых форм. Добровольный отказ от дальнейшей эволюции. Причина: оболочечный страх перед физической смертью. Способ консервации: устаревшая форма договора с главой карательной службы местной вселенной. Душа совершила акт разрыва настоящего соглашения путем подачи апелляции по стандартной форме «молитва отречения» в присутствии двух десятков тысяч свидетелей. Также были произведены необходимые процессуальные действия: отречение от материального богатства в пользу нуждающихся и смиренное принятие мученической кончины. Засим, трудовой договор с «КС» в лице Люцифера (далее в алфавитном порядке перечисление полутысяч синонимических имен) считать недействительным и признать истца пригодным для интеграции в следующий транспортный поток. Далее, доставка в тонкие астральные миры с целью дальнейшего развития.

– Гениально! Алекс, ты мой герой, слышишь?! – дьявол захлопал в ладоши, и лишь слёзы умиления не текли из его глаз.

– О, я старался! – Алекс, дурачась, поклонился. – Знал, что тебе понравится!

– Ну, ты теперь заживёшь! Шутка ли? Самого Сатану обскакать, да про тебя легенды скоро начнут складывать! – не прекращал восхищаться Люцифер своим поражением. – Новый герой подлунного мира! Глыба! Вот только маленький нюансик есть…

– Что за «нюансик» такой? – подозрительно поднял бровь «глыба».

– Да, сущая безделица, по сути, формальность! От чистого ли сердца и с покаянной ли душой творил ты благо, и венец мученика принял? – уже на полном серьёзе задал вопрос Сатана.

– В смысле? А какая разница-то?! – не понял Алекс. – Регламент соблюден? Пропуск выписан и заверен? Всё, чешите ляжки!

– Э-э… вообще-то… – подал голос Пётр. – Если возникают сомнения в чистоте процессуальных действий… Короче, мне придётся тебя взвесить, Алекс!

– Чего!? Старый, я тебе арбуз что ли?! – занервничал тот. – Себя взвесь! У тебя в скрижалях что написано?! Вот и отправляй меня!