Чернокнижник (СИ)

…Великий гуманист… Сэр Томас Мор… Почему, собственно, гуманист? А кто они вообще такие — великие гуманисты? Те, кто пишет что-то великое и гуманное? А если не пишет? А, к примеру, говорит? Ведь был, скажем, на Руси Василий Блаженный, обозвал Бориса Годунова Иродом… Тоже — гуманист? Выходит — да. А если бы сэр Томас Мор дал клятву — как все? Был бы гуманистом? Или — нет? А если нет, получается, гуманистом назвали его не за то, что он говорил, а потому что — молчал. И за это же казнили — так? И тут я наткнулся на странную мысль: а ведь и меня вытолкнули из узаконенной жизни — за недосказанное. Если бы, прежде чем гнать порожняк про партийную организацию и преступную группу, я бы словесно расшаркался — «одна сволочь предположила, категорически не согласен» — то как? Может, все бы и обошлось. Попеняли бы, поставили на вид, что, мол, не с теми людьми общаюсь и не то, что нужно, читаю — и пошло бы все дальше, по накатанной. Комментатор заметил однажды: евреи — умные люди, жаль, у них не хватает ума скрывать свои мысли. Про евреев не знаю. А вот на что у русских не хватает ума — скрывать свои шутки…

Да, так в чем суть? В «Утопии»? А так ли она гуманна? Я видел — да что там, видел — я же сам был одним из тех, кого загоняли в эту утопию… Да, но я же был одним из тех, кого она отторгла…

Не потому ли преследует меня сэр Томас Мор, великий гуманист? Есть ли связь между нами? В чем она? В книге? Снова осой ужалила тоскливая досада — что не было в сейфе первого издания…

А эти видения — подробные, со словами, с монахом? Отец Умберто умер — и никто не знает, где он похоронен. Нет, иначе: он велел говорить, что похоронен — нигде… Нигдея… Утопия… Что он имел в виду, этот безумец? Что остров всеобщего равенства и братства появится на могиле вдохновения и разума? Или наоборот: что закопать, похоронить истину невозможно, что это утопия? Затормозил — ну и мысли! Новое упражнение для мозжечка: угадывать, что хотел сказать умерший в шестнадцатом веке монах. А может, он все же не умер?

Почему я думал об этом? Что было во мне, что заставляло вновь возвращаться к необъяснимому? Чего я о себе не знал?..

Я достал новую сигарету. Мимо тихим прогулочным шагом прошли две пенсионерки с внуками. Малышня дотошно разглядывала огромных размеров динозавра, старушки тоже о чем-то шелестели. Поравнялись; я услышал: «коммунистов обгаживают… Ельцина этого живым бы закопала… всю жизнь горбатилась…Сталина на них нет»…

Настроение переменилось. Жаль, не слышал их Томас Мор — может, изменил бы свое мнение о человечестве. «Овцы поедают людей» — да нет же; овцы людей вытесняют. Нет достойных Утопии — есть только стадо с мешаниной в головах.

Так, ладно, вернусь к проблеме. Попробуем иначе: а могу ли я в принципе быть «двойником» Мора? Комментатор сказал категорическое «да». Мое категорическое — не уверен. Что в итоге? Несколько совпадений; пара странных глюков — как подумаешь, немного. Ерунда, если углубиться. Даже если допустить на минуту — я был или буду гуманистом Мором и написал или напишу «Утопию»… Пофантазировал… И? Ничего ужасного. Наоборот… Интересно. Интригует. Он ведь — был, существовал. И жил, кстати, не так уж плохо. Вдруг вспомнил свой любимый фильм «Калина красная» — и слова: если бы было у меня три жизни, одну бы подарил, вторую прогулял, а третью прожил серьезно… Вот и гуляю. А Томасом Мором — в параллельном мире — живу серьезно… Может, интересно, такое быть?

Страха уже не было — страх исчез в тот самый момент, когда сел я с карандашом и начал заполнять толстую тетрадь. Злость была. Раздражало то, что не мог дать определение, найти имя. Имя — только один способ есть у человека приручить неведомое. Безымянность — это вызов. Это угроза. Вдруг — озарило — по какому-то наитию просек, почему еврейский бог не представился Моисею как следует. И почему аллах прикрывается сотней определений, но не называет имя. Господь не готов дать человеку власть над собой. Может — потому и пошли верующие за Иисусом? Он — не боялся…

Да, страх ушел. Последнее видение — не напугало. Разозлило — это да. Как будто он отбирал у меня возможность выбора. Как будто навязывал мне что-то… Не знаю. Ощущение неприятное. Точно не сам иду, а Мор ведет.

Жаль, конечно, что не нашел первое издание «Утопии». Если принять правила этой хреновой мистической игры — надо было все же потрогать фолиант, к которому наверняка прикасался автор. Глядишь — озарило бы… Кстати — а почему в сейфе не оказалось книги?