Черноморский набат

– Я понимаю, эфенди, ваши стремления к миру, разделяю и ваши предложения! – вздыхал Шериф-паша, воздевая к небу печальные глаза. – Но, увы, за принятие таких условий я вполне могу поплатиться головой, ибо повелитель мой молод и кровь в нем кипит!

Опасения визиря были тем сильнее, что, по неимению карт на турецком языке, он не мог даже приблизительно определить размер требуемых русскими уступок.

После падения Килии, Тульчи, Исакчи и поражения Батал-паши на Кубани Лошкарев стал более настойчив. Но тут в дело нагло вмешалась Пруссия, назойливо предлагая свое посредничество. Шериф-паша вертелся как уж на сковородке, но никаких решений все не принимал.

Из Петербурга Потемкина уже давно торопила императрица, которая писала: «Обратить все силы и внимание и стараться достать мир с турками, без которого не можно отваживаться ни на какие предприятия. Но о сем мире с турками я скажу, что ежели Селиму нужны, по его молодости, дядьки и опекуны, и сам не умеет кончить свои дела, для того избрал себе пруссаков, англичан и голландцев, дабы они более еще интригами завязали его дела, то я не в равном с ним положении, и с седой головой не дамся им в опеку».

Выведенный из терпения Потемкин нервничал:

– Наскучили мне уже турецкие басни! Пора их припереть к стенке!

– Перед нами ныне только одна стена – измаильская! – отвечал ему секретарь Василий Петров. – Ежели припрем к оной, тогда визирь и сдастся!

Потемкин, ероша на голове волосы, рассуждал вслух:

– Кампания нынешняя заканчивается взятием ничтожных крепостиц, и это наш промах, которым воспользуются как в Константинополе, так и в Европе. А потому пока не пал Измаил, все переговоры о мире будут пустой тратой времени. Но овладеть измаильской твердыней – это великой подвиг, на которой наши генералы неспособны.

– Так ли и все ли неспособны? – подался к нему Петров.

– Ну, не все! – махнул рукой светлейший. – Суворову, к примеру, Измаил вполне по плечу!

– Так в чем же дело! – усмехнулся проницательный Петров. – Богатырю и меч в руки!

Потемкин молча посмотрел на своего секретаря, потом мотнул кудлатой головой:

– Бери перо, пиши письмо!

Расхаживая по комнате в распахнутом халате, он диктовал так быстро, что Петров едва успевал записывать:

– Флотилия наша под Измаилом истребила уже почти все суда турецкие и сторона города к воде открыта. Остается предпринять с помощью Божьей овладение города. Для сего, ваше сиятельство, извольте поспешить туда для принятия всех частей в нашу команду. Прибыв на место, осмотрите через инженеров положение и слабые места. Сторону города к Дунаю я почитаю слабейшею. Взойдите на нее и уже оттуда ведите штурмование!

В тот же день светлейший послал Суворову другое собственноручное письмо, в котором писал: «Моя надежда на Бога и на Вашу храбрость, поспеши, мой милостивый друг. По моему ордеру к тебе присутствие там личное твое соединит все части. Много тамо равночинных генералов, а из того выходит всегда некоторой род сейма нерешительного… огляди все и распоряди и, помоляся Богу, предпринимайте! есть слабые места лишь бы дружно шли». В подписи значилось: «вернейший друг и покорнейший слуга Князь Потемкин-Таврический».

Итак, карт-бланш на Измаил был дан генерал-аншефу Суворову. Дело оставалось теперь за малым – Измаил взять…

* * *

В это время дела наши под Измаилом шли уж совсем плохо. Наступили холода, а топить для костров можно было только камыш. Все сильнее начинал чувствоваться и недостаток в продовольствии. Все больше стало появляться и больных. Войска уже восемь месяцев не получали жалованья, офицеры обносились и не имели белья.

– Время нынче стало столь дурным, что людям вытерпливать весьма трудно! – в сердцах говорил генерал-майору Кутузову генерал Павел Потемкин.

Тот лишь вздыхал. Генералы наивно надеялись, что пальба из пушек по крепости принудит турок сдаться. Де Рибас даже послал в Измаил переговорщика, но турки того даже на порог не пустили.

Наконец генералы собрались на военный совет. Совещались долго, а куда, собственно, торопиться! Прикинули, что осадных пушек у них нет, да и у полевых по одному комплекту ядер осталось. Единственный выход – немедленно штурмовать! Но успех сомнителен и крови будет стоить не малой. Взять на себя столь большую ответственность желающих не нашлось. Решили писать письмо светлейшему, прося его совета и помощи.

Не ожидая решения Потемкина, войска начали понемногу уходить из-под Измаила. Де Рибас, к примеру, собирался плыть со своей флотилией на зимовку под Галац к Суворову.

Известие, что светлейший назначил под Измаил командующим Суворова, было для всех неожиданным. Повеселели солдаты, приободрились генералы.

– Как только прибудет Суворов, крепость возьмем штурмом! – с радостью говорил де Рибасу одноглазый Михайла Кутузов.

Тот согласно кивал головой:

– С таким героем, как он, все затруднения сразу исчезнут!

Сам Суворов, получив письмо о своем назначении, отвечал Потемкину коротко: «Получа повеление вашей светлости, отправился я к стороне Измаила. Боже, даруй вам свою помощь».