Черноногие

Охотник не привык подменять дело словами: он полз на четвереньках так усердно, что вскоре увидел источник. Его глаза уже упивались видом чистой холодной воды, как вдруг он заметил человека, стоявшего к нему спиной. По богатырским размерам Ник тотчас признал в нем квакера и потому, поспешив утолить мучившую его жажду, он не спускал глаз со своего знакомого, который, казалось, был погружен в глубокое раздумье. Разумеется, пожелав узнать причину этой задумчивости, Ник подобрался к нему и тут только увидел, что квакер внимательно рассматривает индейца, лежавшего на спине.

Любопытство охотника усилилось: чтобы видеть лучше, он облокотился на руку, но в ту же минуту под ним хрустнула сухая ветка. Авраам вздрогнул и бросился к Нику, взмахнув топором.

– Погодите минуточку, миротворец, а не то совершите страшное смертоубийство, ей-ей, право так!

– Это ты, друг Ник? Но что случилось? Почему ты подползаешь на брюхе, как первобытная искусительница, то есть змея?

– Проклятое затруднение вышло, вот что, Широкополый! Нас едва не угробили, то есть меня и Напасть. Но мы вылеплены не из того теста, чтобы пасть духом – о Боже мой! Нет, мы поползаем да и встанем когда-нибудь, – сказал Ник и с этими словами сделал попытку встать на ноги, но усилия его пропали даром, и он бессильно повалился на траву. Напасть так и взвыла с горя.

– Так всегда было в нашем роду, – сказал Ник простодушно, – у меня была тетушка, которая умерла, потому что не могла стоять на ногах, а покойник дядюшка, измученный радикулитом, никак не мог держаться прямо. Ну, не вой же милый товарищ! Когда я устану лежать на боку, так повернусь на брюхо, и ты увидишь, что можно еще пожить на свете.

– Друг Ник, ты по-прежнему оригинален, – улыбнулся Авраам, помогая ему встать. – Ты, кажется, не горюешь после своего последнего затруднения – это радует меня. Покрепче обопрись на мою руку. Я провожу тебя на мягкую траву, где ты приляжешь и расскажешь, что с тобой случилось. Потом посмотрим, нельзя ли тебе помочь.

– Историю свою я расскажу в двенадцати словах, хотя можно было бы растянуть ее на полдня, если бы я имел привычку растягивать свои фразы, подобно иным людям. У меня было проклятое затруднение с индейцами, и не вышло бы из этого большой беды, если бы моя собака не захворала. Дело в том, что я не хотел расстаться с больным другом, который никогда не покидал меня в беде. Насколько хватало сил, я нес его на руках, потом стрелял и убил, сколько успел, краснокожих, наконец, думал, что пришел уже мой конец. Том Слокомб, попавшийся мне на дороге, отлично показал себя. Он крепко теснил врагов и сражался, как храбрейший из храбрых охотников, хотя и надоедал карканьем и хлопаньем крыльев. Потом на меня нашло внезапное забвение всего сущего в мире, и я ничего уже не чувствовал. Но послушайте, если вы добрый христианин и хотите сделать мне одолжение, за которое я век буду вам благодарен, обратите внимание на моего четвероногого друга и помогите ему.

– Друг Уинфлз, трогательна твоя привязанность к собаке, – сказал квакер с непривычным ему жаром и с необыкновенным блеском в глазах, но, овладев своими чувствами, продолжал с прежним благодушием: – Меня глубоко оскорбляют обвинения некоторых людей, уверяющих, что секта квакеров, основанная достопочтенным Фоксом, считает своими членами людей, виновных в недостатке милосердия к людям или животным. Люди, хвастающиеся благочестием без добрых дел, подобны барабану и кимвалам, прославляющим внешнюю оболочку человека, но не так…

– Остановитесь, господин Авраам, или я упаду в обморок прежде, чем вы закончите.

Ник посмотрел на лежавшего индейца, труп которого отчетливо мог разглядеть.

– Все это пустяки, а скажите лучше, кто убил этого краснокожего? На нем заметна печать таинственного истребителя, голова его разрублена пополам от макушки до бороды.

– Ты любопытствуешь попусту. Что мне до этих ужасов?

– У всякого свой взгляд на вещи, у меня тоже. Доктора и адвокаты обыкновенно требуют деньги за свое мнение, но я предлагаю его даром.

– Да я-то не спрашиваю твоего мнения.

– Знаю, а все же имею свое мнение, и хотя в школе не многому научился, жизнь давала мне хорошие уроки, и все теперь мне предельно ясно. Авраам Гэмет, вы не тот, кем хотите казаться. Разглагольствуйте сколько угодно о мире и против насилия – это вам ничуть не мешает наносить дьявольские удары по головам индейцев вашим топором. Ну да, вот тем самым, который висит у вас за поясом.

– Однако ты выдвигаешь против меня нешуточные обвинения, – заметил квакер благодушно.

Но его слова были прерваны пронзительными криками:

– Помогите! Помогите! Режут! Индейцы! Боже мой! Боже мой!

– Голос Персильи Джейн! – воскликнул Ник. – Ей-ей! Она и есть.

– Молчи! – сказал квакер.

Но охотник не слушал его и весь превратился в зрение.

– Что случилось, черт подери? – воскликнул он.

В кустах произошло сильное движение, захрустели и затрещали ветки, и явился Саул Вандер, а за ним Кенет.

– Ничего, ничего, только та проклятая баба, – сказал Саул. – Понимаете ли?