Черноногие

Дрожа от волнения, Кенет повернулся к индианке. Его сердце билось надеждой и страхом. Индианка в это время тоже повернулась. Айверсон бросился к ней с возгласом радости, схватил на руки и, не помня себя от счастья, осыпал поцелуями… Сильвину Вандер!

Оба не могли говорить, но их взаимная любовь ясно выразилась в этом безмолвном объятии. Девушка была почти без чувств, когда Кенет передал ее отцу, который слезами и ласками скоро привел ее в сознание.

– Истину скажу, само Провидение руководило нами. О-о-ох! Ох-оо! – произнес квакер торжественно.

– Воздадим хвалу Провидению! – сказал Саул, сняв шляпу и преклоняя колени с благоговением.

– Не менее того благодарите и прославляйте этого юношу! – сказал Авраам, положив руку на плечо Кенета.

– Да, он оказался самым мужественным и преданным другом! – воскликнул Саул и потом, задумавшись, прибавил: – Да, я желал бы знать, чем мог бы его вознаградить.

– Друг Саул, вот это уж я могу тебе сказать, – заметил Гэмет.

– Скажите, и я буду благодарен вам до последнего дня жизни. Понимаете? – спросил Саул, устремив на него выразительный взгляд.

– Вручи ему руку этой прекрасной юной девы, и ручаюсь тебе, что вознаградишь его стократно.

Саул посмотрел на дочь и на Кенета, потом еще раз на Кенета и дочь. Щеки Сильвины так и горели ярким румянцем.

– Если только она любит его, понимаете ли?

– Друг Вандер, что тут понимать? Взгляни только на ее лицо!

Саул медленно поднял опущенную головку дочери, и тихая слеза скатилась по его загорелой щеке.

– Отдать мой Розанчик! Мой возлюбленный Розанчик! – прошептал он. – Но, во всяком случае, рано или поздно, а этим закончится. Как быть? Ну, молодой человек, подойдите ко мне. Вот вам маленькая рука! Более драгоценного сокровища у старого Саула нет.

– Благодарю! О, благодарю за бесценный дар! – воскликнул Кенет вне себя от радости.

– Но вы распоряжаетесь мной, не спросив моего согласия! – пролепетала Сильвина, спрятав пылающее лицо на груди отца.

– Твое личико выдает тебя с головой, лукавая малютка! Очень нелегко надуть старого охотника, который знает наизусть свой Северо-Запад, как ты свои книги, понимаешь ли?

– Истину говоришь! Это верно, – подтвердил Гэмет.

– Ну-ка, Айверсон, помогите ей опять сесть на лошадь, – сказал Саул, – да поберегите ее, понимаете ли, друг милый? Поспешим поделиться нашей радостью с Ником Уинфлзом, который издалека машет нам своей тюленьей шапкой.

– Но что же нам делать с этим молодцом? – спросил Авраам, обращая общее внимание на связанного пленника.

Кенет в первый раз взглянул на человека, которого Том Слокомб крепко держал за плечо. В переодетом индейце Кенет тотчас узнал Джона Бранда, и гнев закипел в его душе. Увлекаемый воспоминанием всех неприятностей, которые причинил этот человек, он хотел произнести над ним смертный приговор, но взгляд Сильвины остановил его.

– Я прощаю ему все зло, которое он мне сделал, – сказал он кротко, – кроме того, он ранен, следовательно, понесет наказание позже. Богу принадлежит суд и наказание по заслугам смертных.

– Скалистые горы! Это такие-то порядки вы намерены заводить? – воскликнул Том Слокомб.

– Да.

– Но я на это не согласен и буду его гибелью, разрушением и последней болезнью. Кар-кар-кар!

И с этими словами выхватив шомпол, он преподал Джону такой урок, который тот поневоле должен был сохранить в воспоминаниях до конца дней своих. Между тем друзья поспешили к Нику Уинфлзу.

Выразив искреннюю радость при виде Сильвины, Ник Уинфлз обратился к квакеру:

– Ну, друг квакер, теперь с вами нужно разобраться. Отвечайте на мой вопрос.

– Истинно не могу…

– Не отпирайтесь, Широкополый! Я напрямик полезу: что вы за человек? Отвечайте же, а не то, ей-ей. Право так, и я покорный ваш слуга!

Гэмет улыбнулся.

– Хорошо, – сказал он благодушно, – я отвечу на твой вопрос.

– Одну минуту! Если не желаете впутаться со мной в маленькое затруднение, то не увлекайтесь длинными-предлинными фразами, ни дать ни взять Красная река.

– Поостерегусь, потому что у нас с вами была уже распря по этому случаю, хотя не доходило еще до «разрешения дьявольски затруднительных обстоятельств», – возразил Гэмет с той же усмешкой.

– Браво, браво! Квакер исчез! – воскликнул Ник в порыве простодушного веселья. – Но кто же вы, Гэмет?

– Я не Гэмет, а Айверсон. Я дядя этого счастливого юноши.

– Айверсон?! Мой дядя! – воскликнул изумленно Кенет.