Черноногие

Кенет захватил с собой оружие и быстро зашагал вдоль реки, пока его непокорные проводники собирали дрова для костра. Ему было отчего-то не по себе. Его мучило инстинктивное чувство, что ему грозит опасность, но он старался преодолеть это предчувствие быстрой ходьбой. Несмотря на то что он был веселого и довольно беспечного нрава, его опасения все увеличивались вопреки его воле. Вдруг он остановился и стал рассматривать своих спутников, сидевших к нему спиной. Они развели огонь и расположились перед костром.

«Их головы оказались что-то слишком близко друг к другу, – подумал молодой человек, – невольно задашь себе вопрос: надежные ли они люди? Если бы я не видел их в Йоркской фактории, то мог бы подумать, что они тайно находятся на жалованье у Северо-Западной компании. Но зачем терзать себя предположениями? Кенет Айверсон, конечно, может постоять за себя. Эх! – вздохнул он с оттенком горечи. – Вот жребий, достающийся на долю авантюриста!»

Несколько устыдясь своих опасений и подозрений, он вернулся к Джону и Крису, которые, заметив его приближение, занялись приготовлением обеда.

Соблазнившись приятным теплом костра, Кенет бросился наземь, создавая видимость беспечности, но, в сущности, пристально наблюдая за движениями своих подозрительных слуг. Вероятно, он снова погрузился бы в раздумья, если бы Кэрьер не предложил ему чашку кофе, сказав:

– Думаю, что-нибудь горячее не причинит вам вреда, хотя не в ваших обычаях приставать к берегу для обеда.

Кенет машинально принял чашку и выпил ее маленькими глотками, заедая куском пеммикана[3].

Вскоре его веки отяжелели и сон мало-помалу овладел всеми его чувствами; его взгляд осовел, и все предметы завертелись у него перед глазами, как в тумане. Яркий костер казался ему далеким закатом солнца; Джон Бранд и Крис Кэрьер двигались как бы в глубине театральной сцены. Ему представилось, что кто-то заковал его в кандалы и отнял способность сделать что-либо. Ужасный кошмар одолевал его, хотя он сопротивлялся ему изо всех сил. Пот выступал на его лице крупными каплями. Если бы ему принадлежали все богатства Компании Гудзонова залива, как охотно он променял бы их на возможность бодро подняться на ноги и снова овладеть своими чувствами!

Это оцепенение прекратилось внезапно: ему показалось, что череп его раскроен жестоким ударом. Тут он совсем потерял сознание и покатился, как мертвый.

Кенет долго оставался в этом положении. Придя в себя, он почувствовал жестокую боль во всем теле. С трудом открыв глаза, он увидел небо, омраченное густыми хлопьями снега. Ни малейшего следа огня, ни тени спутников. Он попробовал приподнять голову: волосы заиндевели. Суровый северный холод насквозь пронизывал тело. Он едва мог пошевелиться.

Но любовь к жизни пустила глубокие корни в душе Кенета. Сознавая свою молодость, он не хотел подчиниться грозной судьбе, не хотел поддаться смерти. Он призвал на помощь всю душевную энергию, все свои физические силы и после продолжительной и мучительной борьбы с оцепенением, останавливавшим кровь в жилах, ему удалось приподняться, потом стать на колени и, наконец, совсем подняться на ноги. В черепной коробке точно слон ворочался. Инстинктивно он положил руку на голову и почувствовал жестокую боль, лоб был залит кровью, превратившейся в лед. Его глаза все еще искали огня, но место, где раньше был костер, покрылось снегом. Кенет ощупью поискал свое одеяло и оружие, но напрасно.

– Мерзавцы! – проворчал он. – Мало же они оставили мне средств для того, чтобы остаться в живых. Как преодолеть жестокость этого ветра? Чем защититься от безжалостного снега?

Он попробовал идти, но ноги отказывались служить. Проплетясь несколько шагов, он остановился, потер свои оцепеневшие члены, похлопал руками себя в грудь, чтобы восстановить кровообращение.

– Я не хочу умирать! – восклицал он. – Я жить хочу! Не может быть, чтобы я лишился жизни из-за каких-то гнусных ублюдков! Нет, это невозможно! Есть же над нами Провидение! Оно пошлет мне руку помощи!

Кенет Айверсон поднял к небу свое истерзанное посиневшее лицо и, простирая руки вверх, воскликнул с отчаянием:

– Вспомни же, Господи, обо мне в эту ночь, и я буду вспоминать о Тебе всегда!

Пронзительный ветер, срываясь с гор, хлестал его по лицу, как бы отвечая насмешкой на его молитву. Зубы Кенета стучали, и резкие порывы пронизывали насквозь. Охапка дров лежала неподалеку, и он поставил себе задачу дотащиться до этого жалкого убежища от ветра.

Ярость бури увеличивалась с приближением ночи. Жестокий холодный ветер по-прежнему беспощадно атаковал бедного молодого человека, а тут новый враг ополчился против него: сон – коварный союзник холода. Сон смыкал его глаза, и они отяжелели от непреодолимой силы; сон убаюкивал его, напевая однообразную песнь о необходимости забыться; любовно умолял он его не сопротивляться и, приголубливая, овладевал его мыслями и постепенно брал власть над его телом в свои руки.