Черноногие

При этих словах патер Людовик наставительно взглянул на Марка Морау.

– Вижу, – сказал Морау со смехом, – что ты хороший миссионер и добрый товарищ. Ты именно таков, каким показался мне по наружности – любитель благ насущных. Ну, после этого мы с тобой найдем общий язык, ко взаимному удовольствию.

Говоря это, Марк изучал физиономию патера Людовика. Он все еще колебался в окончательном мнении о нем: то верил ему, то вдруг начинал сомневаться, и сам не зная, что о нем думать.

– Сын мой, – возразил миссионер, – тот не мудрец, кто о себе забот не знает.

– Это изрек пророк Даниил! – воскликнул Марк насмешливо.

– Сам царь Соломон, мудрейший из мудрых, не пренебрегал поощрением удобств своих. Он пил из золотых и серебряных сосудов, ему прислуживали прекраснейшие женщины его государства. Увы! Даже страшно становится, не слишком ли много он заботился о благах земных.

Лицо Марка прояснилось, и последние облачка сомнений рассеялись.

– Ну, преподобный отец, природа создала тебя по образцу титана, ты обладаешь большим количеством крови, костей и мускулов и, вероятно, в последнее время много страдал от скудости пищи. Готов заложить двадцать пять золотых теперь, когда удостоверился, что ты принадлежишь к числу любителей пожить в свое удовольствие, что ты более заботишься о чаше пылающего пунша, чем о спасении душ, и что для тебя доллары выше покаяния в грехах.

– Не говорите так легкомысленно при новообращенных, – отвечал патер Людовик с выразительным жестом, – я ревностно желаю, чтобы семя, посеянное мной, принесло обильные плоды.

– Патер Людовик, я вижу, ты опытный плут. Ну, твое миссионерское горло, надеюсь, ничего не имеет против глоточка виски? Крис, передай-ка флягу почтенному миссионеру.

– Мне, может быть, неприлично подавать дурной пример этой головне, вырванной из адского огня, однако считаю своим долгом выразить вам благодарность за оказанную мне почтительность, потому я прикоснусь только устами к этому нечестивому напитку… Послушай, Натянутый Лук, – обратился он к индейцу, – смотри в сторону, не видать ли там чего подозрительного?

Вавабезовин покачал головой, с завистью посматривая на флягу, которую Крис подал миссионеру.

– Нет, нет, сын мой, – сказал миссионер в ответ на безмолвную просьбу краснокожего, – этот напиток слишком крепок и имеет возмутительную силу для существа, еще такого слабого в вере, как ты.

После такого глубокомысленного назидания миссионер приставил флягу к губам. Долго оставалась она в поднятом положении, издавая мелодичные булькающие звуки. Если бы эта фляга вмещала менее трех пинт[15], то патер Людовик, по всей вероятности, вытянул бы ее до последней капли. После такого обильного возлияния он прищелкнул языком и, переведя дух, сказал Крису:

– Pax vobiscum!

– Это означает, что в фляге ничего не осталось? – осведомился Крис.

– Это означает «мир с тобой», – уточнил патер.

– Да ничего почти и не осталось! – проворчал Крис, с печалью созерцая внезапный отлив желанной волны.

– Поистине мое внутреннее существо согрелось и освежилось одновременно. Может быть, маленькая доза не повредит моему новообращенному язычнику. С вашего позволения, он омочит язык в этом напитке, хотя, смею уверить, что благотворное влияние моих проповедей значительно уменьшило жадность его стремления к огненной воде.

Патер Людовик передал флягу новообращенному, который с жадностью схватил ее и залпом осушил до дна.

– Какая жалость, что мы не догадались захватить пару пинт виски и для красавицы! – ворчал Крис. – Хорошо они обращены, нечего сказать! Да будь здесь еще двое таких обращенных, то, наверное, целой бочки не хватило бы на честную компанию.

– Миссионер, – сказал Морау с искренним воодушевлением, – переходи ко мне, и тебе будет всего вдоволь. Но прежде поклянись, что не выдашь моей тайны.

– Мое звание обязывает меня к сохранению тайн. Душа моя есть верное хранилище чужих тайн. Много слышал я признаний, от которых солнечный свет мог бы помрачиться. Я принимал исповедь многих великих грешников. Итак, идите вперед и не бойтесь ничего.

– А краснокожие? – спросил Марк.

– Они последуют за мной, и я отвечаю за их примерное поведение.

– Погодите одну минуту, – сказал Марк.

Отведя в сторону Криса, он довольно продолжительное время переговаривался с ним так тихо, что их слова не долетали до других.

Морау вернулся к миссионеру глубоко озабоченный.

– Патер Людовик, – сказал он строго, – вы пойдете со мной, и за нами последуют ваши спутники, но предупреждаю вас, малейшая нескромность с вашей стороны может оказаться для вас роковой. Если вы когда-нибудь откроете то, что увидите, услышите или узнаете, то расплатитесь со мной жизнью. Понятно?

– Ручаюсь вам, что по природе и по долгу я нем как могила. Ведите меня, куда хотите, и вы всегда найдете во мне надежного, веселого и разумного товарища.