Черновик человека

И он говорит, говорит, говорит о том, как часто люди влюбляются, а потом расстаются, как он желал ей счастья, но думал, что Вики и ее парень друг другу не подходят, как все же они до сих пор остались вместе, а он решил съехать с квартиры. А почему ты мне не сказал, спрашивает Света. Я думал, ты знаешь. Когда я рассказал, что хочу с квартиры съехать. Решил, ты поняла почему. Он объясняет, объясняет, какая это все была деликатная ситуация, как он не хотел обижать Вики своей ревностью, потому что ревность – настолько жалкое, отсталое, сексистское чувство («разве можно полагать, что другой человек принадлежит тебе»), как он боялся обидеть Свету, если она рассчитывает на что-то большее, чем просто дружба, но не решался с ней об этом заговорить, потому что вдруг если ничего больше, чем дружба, она и не хотела, и тогда бы он показался ей дураком с этими разговорами, но Света больше не хотела слушать, хотела перевести разговор на что-нибудь еще, Эрик, я думала, там тебе тесно, думала, ты с моей мамой подружишься. Мы с Лилией Степановной очень подружились, подхватил Эрик, которому тоже хотелось перевести разговор на что-нибудь другое, я так тебе благодарен за это знакомство, мы вчера два часа проговорили о живописи и о стишках, она – редкая женщина, здесь таких людей мало, Лилия Степановна рассказывала, как ей трудно было с такой гениальной дочерью, как ее все обвиняли в том, что это она за дочь стихи пишет, а ей просто хотелось быть матерью обычного ребенка.

Ну, теперь она может расслабиться, правда? Мои таланты все, как утренний туман, рассеялись.

А по-моему, ты, Света, как была чудо-ребенком, так им и осталась. В тебе есть что-то совсем ни на кого не похожее, и детское, и гениальное. Не сердись на меня из-за Вики, пожалуйста. Я все стараюсь ее забыть, но никак не получается.

Если во мне есть что-то детское и гениальное, если я ни на кого не похожа, почему же ты не можешь забыть эту, как ее, Вики? В чем ее секрет? Неужели в том, что с пахучим зверем на руках, в грязных резиновых сапогах, непричесанная, некрасивая, она все же смеется так, как я никогда не смеялась? Ну объясни мне, над чем же, над чем она смеется-то. Я ведь тоже хочу посмеяться.

Надо было раньше догадаться, а она не догадалась. Когда он в первый раз подошел к кофейной палатке, улыбался, сказал, что видел ее раньше, когда он узнал в ней Свету Лукину, которую много лет назад показывали по телевизору, уже тогда он, кажется, упомянул эту Вики, но только что же сказал, никак не вспомнить. Вроде, что хочет показать ей коал, что его приятельница с ними работает. Приятельница, он сказал, а не подруга, не «моя девушка». Если бы он сказал «подруга», она бы догадалась. А когда сказал, что хочет переехать – она поняла его желание в том смысле, что в его квартире тесно. Хотя, если подумать, там было три жильца, и в квартире у Светы теперь три жильца, значит, дело было не в тесноте, но тогда ей и в голову не пришло над этим задуматься. А что он говорил, когда приходил к ним на День благодарения? Лилия рассказывала о Приморском, Света вроде болтала о музе, о Ба, и еще они показали ему интервью в газете, но он-то сам о чем говорил? Никак не вспомнить. Может, так и просидел весь вечер молча. А ведь мог бы им объяснить, отчего ему так не терпится переехать.

Когда они стояли на балконе – и руки почти соприкасались, – вот, значит, почему он не погладил ей руку. И когда вино пили на кухне, он ее не поцеловал, хотя момент был подходящий, Лилии дома не было. Света подумала тогда, что это он от робости, но, оказывается, не в робости было дело. Просто не хотел ни трогать ее, ни целовать. Это только в ее фантазии он рядом с ней трепетал.

А когда по пляжу гуляли, когда она принялась невесть зачем рассказывать ему об отце, он ведь тоже только из вежливости слушал. Чтобы она потом послушала его стишата. Ведь так поступают друзья, правда ведь. Слушают, когда тебе хочется поговорить. Когда хочется поделиться чем-то, что наболело, что сочинили – делятся. Еще спросил, где кабинка туалета. Может, он и сказал что-то про Вики, а Света прослушала. Может, сама виновата. Какая ты, Света, невнимательная, когда-то говорила Ба, жизнь пройдет, пока мечтаешь.