Черновик человека

Очень часто в ее жизни получалось именно так. По всем намекам и признакам должно было выйти одно. А подсовывалось, как гнилой товар, совсем другое. Если бы только она была повнимательнее, можно было бы вовремя догадаться, пресечь. В детстве все обещало славу, но были же наверняка маленькие такие значочки, похохатывания, по которым должна была понять… Как все в классе морщились, когда учительница просила ее читать стихи на утреннике. Она тогда думала – завидуют. А может, они оттого морщились, что стихи ее были нехороши, и это всем было ясно, кроме тех, у которых в ее славе был свой интерес (приятно быть классной руководительницей у знаменитого ребенка, мамой гения, автором передачи про дитя, которое стихи сочиняет). Но и телевизионщики просили ее попроще читать, «не надо так пафосно, Света», словно хотели принизить ее значение для советской поэзии, а она тогда только усмехалась. И потом Рустам Алиевич хотел уехать с вечера, «убийство невинного ребенка», а она не понимала, какое еще убийство, какой еще невинный ребенок. Разве не видите, товарищи поэты-песенники-прозаики-очеркисты, вместе с вами выступает Света Лукина, надежда и гордость российской словесности.

А позже бесики защелкали фотоаппаратом, поставили ее в жалкие позы на глянцевых страницах, вытолкнули на сцену, наобещали Голливуд, кинули в объятия проходимца вдвое ее старше, который обещал сделать из нее звезду (а ведь должна была догадаться, что поддельный – по стоптанным ботинкам и по выбитому зубу, – но не догадалась). Давно пора бы замолчать и залечь на дно, а она все тыкается в стены, как слепая рыба в подводной пещере. Что ты, рыба, нюни распустила, ничего у тебя не получится, вымрешь скоро. Не понимаешь разве: у тебя зенки не шуруют. А у нас выживает сильнейший.

* * *

На следующий день надо идти на свадьбу девочки Ариэль. Эрик встречает Свету у кофейной палатки. Он улыбается, и она улыбается в ответ, как будто бы ничего не произошло. Очень часто в ее жизни она улыбалась так, будто бы ничего не произошло. Но ведь он знает, она знает.

Хуже всего, что они так и будут продолжать жить в одной квартире. Каждый раз, когда она будет на него смотреть, она будет вспоминать: он не захотел. Может, как-нибудь, когда-нибудь забудется. Поскорее бы. Поскорее бы он стал просто Эриком, просто знакомым из зоопарка, просто соседом по квартире, это моя мама любит с ним разговоры разговаривать, а не я.

Они идут мимо клеток с обезьянами. Мангабеи, морды в бакенбардах. Мангабеи закрывают глаза, у них белые веки. Капуцины с хохолками на голове, с цепким хвостом, длинные пальцы держат палку. Гиббон с желтым мехом и гиббон с черным мехом сидят в гамаке, прижавшись друг к другу, вместе поворачивают головы, вместе боятся врагов.

Шум водопада. Это здесь, говорит Эрик, ресторан называется «На кронах деревьев», видишь зеленый домик с красной крышей? Балкон с пластмассовыми столиками?

Балкон нависает над каньоном. Под балконом – пальмы, эвкалипты, ивы. Деревья чуть покачиваются. Над ними бесшумно проезжают зеленые кабинки фуникулера.

Света садится за дальний столик, ей не хочется, чтобы ее заметили. Солнце у нее за спиной. Она смотрит по сторонам: гости уже собрались, почти все здесь знают друг друга, улыбаются, но не смеются, тихо переговариваются. Посередине балкона – арка, украшенная лентами и цветами. Там стоит Эрик. Любовь моя, думает Света. Ты мог изменить мою жизнь, но не изменишь. Почему, Эрик? Женщина в пышном розовом платье выносит арфу и начинает играть. Все замолкают.

На дорожке между стульями появляется девочка в белом платье. Родители держат ее за руки. Медленно, под звуки арфы, они ведут ее к арке и оставляют ее возле Эрика, а сами встают рядом, утирают слезы. За ними, так же торжественно, по тому же ковру, разделяющему стулья, проходит коротко стриженный мальчик за руку с отцом. Этот мальчик, серьезный, в костюме-тройке – жених, должно быть – встает по другую руку от Эрика.

Мы собрались здесь, провозглашает Эрик, чтобы отпраздновать свадьбу Ариэль и Ала.

Девочка Ариэль улыбается и обводит взглядом жениха, родителей, гостей. Арфа смолкает.

Ариэль и Ал еще дети, говорит Эрик, но им довелось пережить долгую, изнурительную борьбу с болезнью. По иронии судьбы именно эта болезнь свела их: они познакомились, когда лежали в соседних палатах «Больницы милосердия».

Мальчик смотрит на девочку.

Как-то раз во время завтрака, говорит Эрик, Ариэль зашла в палату Ала, чтобы спросить, не согласится ли он обменять йогурт на кекс. Оказалось, что Ал очень любит кексы, поэтому он с радостью поменялся. Ариэль очень любит йогурт, мама ей теперь каждое утро дает две порции.

Я еще и сыр люблю, неожиданно произносит Ариэль.

А еще Ариэль любит сыр!

Мне мама сегодня утром сделала бутерброд с сыром, прибавила девочка.

Я тоже утром ел сыр, сказал ее жених.