Черновик

Теперь она развернулась к Сергею и даже сняла ногу с ноги, прикрыв наконец-то юбкой ажурную резинку, что позволило ему перевести дух, но на мгновенье мелькнул треугольник трусиков, и это опять заставило Сергея почувствовать легкое волнение внизу живота. Все ее движения были так же двойственны, как и ее взгляд. Они тоже были как будто небрежны, но за этой небрежностью ощущался точный расчет. Небрежна она была ровно настолько, насколько это было нужно, чтобы зацепить попавшего под ее прицел мужчину, но при этом не показаться развязной и доступной.

– Спасибо за комплимент, но я одна, а номеров двенадцать.

– Ну и что? Делаем вас лицом компании, а из номера в номер меняем позы, одежду и антураж.

На самом деле Сергею было все равно что говорить. Ему важно было просто вмешаться в разговор, чтобы обратить на себя внимание, но тут его неожиданно поддержала Люба. Она так воодушевилась этой идеей, что стала сбивчиво и многословно доказывать Кристине целесообразность гордеевского предложения. (Кстати, потом эту идею поддержало Кристинино начальство, и в двенадцати номерах журнала появились фотографии длинноногой красавицы «с буйным ветром в змеиных кудрях».)

Кристина, чуть прищурившись, скользнула глазами по Сергею и снова повернулась к продолжавшей щебетать Любе. Воспользовавшись монологом сослуживицы, Сергей быстренько дописал статью, скомкав последний абзац, и опрометью бросился в соседний кабинет.

– Вот держи, – крикнул он и буквально всунул рукопись в руки главному.

– А… – начал было тот, но Сергей прервал его:

– Завтра, дорогой! Все завтра! – И выскочил из кабинета.

Он рассчитал точно. К моменту его возвращения девушки уже заканчивали разговор, да и рабочий день подходил к концу. Он быстро собрался, попрощался с ними, вышел на улицу и, подойдя к машине, закурил. Через пару минут спустилась Кристина.

– Оказывается, зря я с вами прощался. Вас куда-нибудь подвезти? – предложил Сергей.

Выдержав секундную паузу и снова скользнув по нему своим неповторимо двойственным взглядом, Кристина сказала:

– Вообще-то было бы неплохо, если, конечно, у вас есть время.

– До пятницы я абсолютно свободен. Садитесь. – Сергей открыл дверцу. – Куда прикажете?

Кристина назвала район. Когда машина уже тронулась с места, преодолевая вдруг подступившее волнение и пытаясь подражать небрежности Кристины, Сергей предложил:

– А что, если нам заехать куда-нибудь, посидеть, выпить?..

– А ничего, что вы за рулем?

– Если это единственная трудность, то мы ее преодолеем, – сказал Сергей и, не дожидаясь согласия улыбнувшейся в ответ девушки, ударил по газам.

Потом они сидели в баре. Она пила красное сухое вино, он цедил коньяк. О чем они говорили в тот вечер, теперь, по прошествии стольких лет, Сергей уже не помнил. Вероятнее всего, больше говорил он и, как всегда в подобных случаях, рассказывал какие-то смешные истории из своей жизни, в достоверность которых и сам не очень верил. То есть эти истории действительно когда-то с ним происходили, но смешными становились только в его пересказе, пополняясь с каждым разом новыми комическими подробностями. Кристина была весела от вина и живо откликалась на его шутки, что вдохновляло еще больше.

Она нравилась ему и невероятно возбуждала. Сергей хотел обладать ею, обладать немедленно, но растягивал удовольствие, все больше и больше убеждаясь, что отказа не получит. Ей, по-видимому, тоже нравилось, что она произвела на него впечатление, более того, ей было приятно осознавать, какое возбуждение она у него вызывает. Уже за полночь они вышли на улицу, он поймал такси, бросив свою машину возле бара: хоть ехать было и не далеко, набрались они изрядно. В такси, ни о чем не спрашивая Кристину, он назвал водителю свой домашний адрес.

Даже через много лет, после сотен проведенных вместе ночей, эта ночь и сейчас казалась ему лучшей. Он никогда не мог вспомнить ее целиком. Вспоминались и до сих пор будоражили воображение отдельные детали: пуговица, оторвавшаяся от ее блузки в тот момент, когда он, пропустив ее в прихожую, вдруг резко повернул к себе и начал целовать, пьянящий вкус чилийского вина на ее губах, прикосновения ее рук, когда она умелыми движениями расстегивала его брючный ремень, крошечный, похожий по цвету на джинсовую ткань треугольник ее трусиков, примеченный еще в кабинете, ее влага на его губах и… погружение в бездну, в которой смешалось все: сон и пробуждение, пьяный бред и ощущение полета. Они засыпали, обливаясь потом, но вскоре пробуждались вновь и бросались друг на друга, как два голодных хищника. Он крепко сжимал ее в объятиях, как будто хотел проникнуть в нее так глубоко, как это еще никому не удавалось. Потом вдруг она высвобождалась из его рук, с криком «Меняем позы, одежду и антураж!» садилась на него и так вцеплялась в его плечи, что из-под ногтей проступала кровь…

Совершенно обессиленные, они заснули, когда на улице уже начинало светать, и проснулись лишь к обеду.

– Отвези меня домой, – сказала она и встала.