Черновик

Боже, как она была хороша! Стройное, подтянутое тело, гладкая бархатистая кожа… Он любовался ею и никак не мог понять, сколько ей лет. Двадцать пять? Но ее тело было не столько юным, сколько ухоженным, поэтому на самом деле ей могло быть и значительно больше. Сколько раз он впоследствии убеждался, как заботится она о своей фигуре, о руках, о ногтях, о коже… Сколько раз потом он проклинал эту ее привычку минут по сорок после вечернего душа, в тот самый момент, когда он уже сгорал от возбуждения, втирать в себя всевозможные кремы и мази.

– Отвези меня домой, – повторила она, и в ее голосе послышались строгие ноты.

Сергей подчинился и пошел за машиной (бар, возле которого он вчера ее оставил, предусмотрительно был выбран поближе к дому). Ему и самому было пора.

Увы, он обещал сегодня после обеда быть у Маши. Ехать к ней никакого желания не было. После этой ночи не хотелось вялого дневного еженедельного секса, да и происхождение царапин на плечах, повторяющих форму женских ногтей, тоже пришлось бы как-то объяснять.

Отношения с Машей, милой и скромной научной сотрудницей областной библиотеки, начались давно, вскоре после развода с Оксаной. Начались из соображений «ну, должен же у меня кто-то быть» и большого удовольствия не приносили, хотя благодаря Машиной скромности и нетребовательности он всегда чувствовал себя сильным и независимым. Отношения эти угасали сами собой и близились к логическому завершению. Но порвать с Машей он не мог. Во-первых, не хотелось делать ей больно, во-вторых, он был благодарен ей за то, что она встретилась ему в тяжелый период жизни и помогла его пережить, а в-третьих, он не хотел снова оставаться один, тем более что в возможность серьезных отношений с Кристиной не верил. Трезво оценивая ситуацию, он понимал, что высокая стройная блондинка с зашкаливающей сексуальностью окружена вниманием более привлекательных мужчин, нежели неудавшийся филолог, пробавляющийся журналистикой в, прямо скажем, не самом популярном в России журнале. К тому же его скромное на сегодняшний день материальное положение тоже не вселяло оптимизма. На чилийское и коньяк он, конечно, наскреб, но, как говорится, дорогой бриллиант нуждается в дорогой оправе, а в свои ювелирные способности он не верил. Вчера в баре его несколько раз подмывало спросить, есть ли у нее кто-нибудь, но он сдерживал себя, так как понимал, что, конечно, есть, но слышать об этом не хотел. Утром ему это стало окончательно ясно, как ясно стало и то, что это приключение ей было нужно, чтобы еще раз проверить силу своих женских чар, которые, видимо, давно не удавалось испытать на постоянном партнере. Он понял, что эта ночь, по-видимому, была для них первой и последней, и, хотя они обменялись телефонами и втайне он все же надеялся, что когда-нибудь это повторится, он постарался как можно быстрее про все забыть. Встреча с Машей помогла ему в этом. С ней все произошло так скучно и обыденно, что все эти полеты в бездну показались ему какой-то нелепой выдумкой, чем-то произошедшим не с ним.

Он очень удивился, когда вечером Кристина позвонила ему сама:

– Уж если переспал с девушкой, так хоть бы поинтересовался, как она себя чувствует. А то, как говорится, поматросил и бросил?

В горле у Сергея сразу пересохло, он с трудом совладал с волнением и, изобразив шутливый тон, спросил:

– Ну, и как чувствует себя девушка?

– Девушка чувствует себя плохо. Девушка хочет еще.