Черноводье (СИ)

— О, нет, нет, я не об этом! — Мефодий выставил вперед руки и замотал головой. — Хотя, если угодно, и об этом тоже, но не в первую очередь. В первую очередь каждому хочется признания. Хочется верить, что он живет на свете не просто так. Вот вы, к примеру: делали свой блог и верили, что это кому-то нужно. Что люди это оценят. На это ведь вас и поймал Грановский, не так ли? Одна небольшая похвала от значимого человека, и вы уже готовы на что угодно, даже бродить по какому-то страшноватому заброшенному зданию без возможности выйти.

Я поморщился и, вероятно, покраснел. У меня было чувство, что я стою перед ним голый.

— Это, в самом деле, возможно? — уточнил я.

— Ну, вот, смотрите, — произнес Мефодий таким тоном, словно объяснял ребенку, почему трава зеленая. — Вы когда-нибудь задумывались о том, почему у одних получается прославиться, а у других нет? Наверняка. Все неудачники об этом думают. Вы уж простите, что я про вас так говорю, но давайте уж, в самом деле, называть вещи своими именами, ладно?

Он примирительно развел руками, и на его смутно различимом лице появилось некое подобие улыбки.

— Так вот, — продолжил он. — Все об этом думают, но никто ни до чего не додумывается. Некоторые успокаивают себя тем, что если много работать, известность придет сама собой. Это иллюзия, выдуманная для самоуспокоения. Дескать, все у меня будет хорошо, нужно только победить лень и заставить себя работать больше. Нет, не будет. Есть люди, которые работают сутки напролет, и ничего к ним не приходит. Другие говорят, что нужен талант. Это уже вернее, но что такое этот талант? Никто никогда не ответит.

Он приостановился на секунду, смакуя эффект, словно фокусник перед главным финальным трюком.

— Почему тысячи женщин среднего возраста пишут никому не нужные детские книжки, и вдруг одна из них такая — раз! — и Джоанн Роулинг? — спросил он. — Почему миллионы юношей выкладывают свои музыкальные поделки на Ютуб и имеют по три просмотра от мамы, папы и случайного бота, а потом один — бац! — и Джастин Бибер? Как это работает? Никто не знает. В том числе, Роулинг и Бибер не знают, уж поверьте мне. А я — знаю.

— И как же? — спросил я.

— О, это скучная материя, — Мефодий Исаевич махнул рукой. — Сплетения вероятностей, харизма, неявная суггестия. Я умею осознанно делать то, что ваши талантливые люди постигают интуитивно. Впрочем, давайте я вам лучше покажу.

Он вновь щелкнул пальцами, и секунду спустя меня уже не было в комнате с камином. Я обнаружил себя в уютной студии, сидящим на складном стуле перед несколькими камерами. Напротив меня сидел в заинтересованной позе светловолосый парень, лицо которого мне было, конечно же, знакомо: самый известный блогер-интервьюер.

Я ни на секунду не был удивлен тому, что оказался здесь. Я знал, что имею на это право — я знаменитый обзорщик с миллионной аудиторией, к которому игровые студии сами выстраиваются в очередь, чтобы продемонстрировать свои новые творения. С недавних же пор я обнаружил в себе еще и талант сценариста, так что новая игра студии «Норска» вышла с моим именем на обложке, и расходилась намного лучше их прежних игр именно за счет моего вклада. Именно о работе над ней я сейчас с упоением рассказывал.

Когда я терялся и не знал, как лучше ответить на какой-нибудь заковыристый вопрос, то слышал подсказку — это вкрадчивый голос Мефодия в моей голове ненавязчиво давал мне совет — всякий раз весьма уместный. Я чувствовал, как мне это нравится.

Я был не совсем собой. Это была какая-то лучшая версия меня — более уверенная в себе, сосредоточенная, не лезущая за словом в карман. Я был неповторим. Я был почти идеален. Я был таким, каким всегда хотел быть.

И вот когда я уже готов был тепло попрощаться со зрителями ролика, продемонстрировав им белозубую улыбку, в голове что-то щелкнуло, и я снова вернулся в комнату Мефодия.

Я даже поморщился от того, что снова стал собой со всеми своими недостатками. Это было тяжелое чувство. Что-то подобное, должно быть, чувствуют наркоманы, когда действие наркотика заканчивается. Мне безумно хотелось вернуться обратно в тот мир, где я достиг столь многого.

Напротив меня Ксай растерянно смотрела перед собой невидящими глазами с безмерно удивленным лицом. Не знаю, что видела она, но, должно быть, ее увиденное поразило не меньше, чем меня.

— Итак, вы согласны? — спросил Мефодий, сложив руки на груди.

Я застыл, не зная, что ответить. Искушение было слишком велико. Мне ужасно не хотелось, чтобы то, что я увидел, осталось лишь минутной иллюзией, так и не воплотившись в жизнь. Но в то же время, где-то на краю моего сознания тихий голос настойчиво твердил, что я пришел сюда не за этим, что от меня зависят судьбы других людей, застрявших в ловушке Грановского.

— Нет, — твердо ответила Ксай, так и не дав мне определиться. — У меня есть инструкции насчет этого разговора. От Ника. И я не брошу его здесь.

На губах Мефодия появилась улыбка, которая показалась мне сочувственной.