Черноводье

Щетинин быстро дохлебал похлебку, встал с земли и подошел к срубу… Он долго стоял и смотрел на оплывшую землю в недоделанной землянке, потом перевел взгляд на бараки, за которыми разлегся неглубокий ложок. На другой стороне ложка, на опушке леса, виднелись свежие кресты. От холодного бешенства у Александра потемнело в глазах. Обычно сдержанный, он вдруг разразился длинной тирадой:

– В бога, в новую жизнь… – Наконец ярость, кипевшая в груди, понемногу улеглась. Окончательно он пришел в себя от резкого дребезжащего звука. Александр оглянулся. Около барака стоял дед Матвей и бил палкой по дырявому ведру, которое висело на черемуховом суку.

– Эй, Новожизня, выходи на заутреню!

– Дед Матвей на работу зовет! – пояснила гостям Елена.

Она быстро собрала посуду. – Пошли, Санька!

– И мальчишка с тобой на работу ходит! – невольно вырвалось у Александра.

– Дак на один рабочий паек не проживешь! – грустно проговорила Елена. – Их у меня – три рта, три иждивенца!

Санька поднялся с земли:

– Пошли, мам!

Уже собравшись на работу, мать строго наказывала младшему сыну, малолетнему мальчишке:

– Мишка, следи за Анюткой! Смотри… если че, штаны сразу спущу!

– Знаю! – независимо ответил Мишка, солидно швыркая носом.

– Прямо душа вся за них изболится, пока на раскорчевке! – пожаловалась женщина.

– Не беспокойся, Елена, – неожиданно проговорил Александр. – Мы с Павлом останемся сегодня здесь!

Это решение к нему пришло неожиданно, пока он стоял около незаконченного сруба. В своем напарнике Щетинин не сомневался, а про себя подумал:

«Днем раньше, днем позже, какая теперь разница. Тут хоть доброе дело сделаем!»

Целый день, не прерываясь, работали Александр и Павел. Щетинин все махал и махал топором, не замечая усталости. От него не отставал и Павел; ловкий, сухощавый, он тоже мастерски владел топором. В середине дня они уже рубили последний венец сруба. Вырубая паз в осиновом бревешке, Александр бубнил себе под нос:

– Врешь, не помрем; а помрем – так на миру! На миру и смерть красна!

И целый день под ногами путался Мишка. Не по-детски серьезный, он деловито елозил граблями, сгребая в кучки щепу и корье. Того и гляди, попадет малец под топор. Александр не отгонял его, а все поглядывал на работящего Мишку. Злость, не отпускавшая мужика с самого утра, теперь отступила. У него полегчало на душе.

Не удержавшись, он подхватил мальчишку и подбросил его вверх, затем поймал худенькое тельце и крепко прижал к груди:

– Ниче, парень, перезимуем! Верно, Мишка?!

– Верно, дядя! – впервые за день рассмеялся мальчишка, обнажив белый ряд зубов, в котором недоставало два верхних передних зуба.

– Э-э! Да ты, брат, с бабкой спишь!

– Не-е, у меня баушки нету; она на барже померла. Мне мамка их ниткой выдернула! – похвастался Мишка.

– Геройский ты мужик, Мишка. – Александр поставил мальчишку на землю и, взъерошив его светлые волосенки, с улыбкой закончил: – С такими героями не пропадем!..

– Дя-я, дя-я! – лепетала Анютка, дергая за штаны Щетинина: – Дя-я, гляди, солнышко! – Она протянула букетик поздно расцветших ромашек.

Александр присел перед девочкой на корточки, и Анютка, трогая тонкими пальчиками белые лепестки, обясняла:

– Дя-я, гляди, – это лучики. Это, – она показала на оранжевую сердцевину цветка, – это – само солнышко!

– Ты смотри! – искренне удивился взрослый мужик. – И правда, Анютка, – солнышко!

Девочка все смотрела на Щетинина васильковыми глазами и тихо сказала:

– Дя-я, я ись хочу!

Щетинин поперхнулся и беспомощно оглянулся на Павла:

– У нас вроде оставался кусочек лепешки? – неуверенно спросил он у напарника.

Кульменев молча врубил топор в горбыль, который он обтесывал для двери, и пошел на берег к обласку. Павел вскоре вернулся, держа в руке два маленьких кусочка хлеба. Он протянул их ребятишкам и виновато сказал:

– Последний – стряпать надо!

Анютка засунула кусочек сухой лепешки в рот и, смакуя его, с восторгом проговорила:

– Ой, скусно ка-а-ак!

Проголодавшиеся взрослые отвели глаза от жующих хлеб ребятишек.

– Пойду сетку проверю, рыба пулькат! – равнодушно проговорил остяк и вразвалку пошел на берег.

К концу дня землянка была почти готова. К тому времени, когда раскорчевщики вернулись в поселок, строители кончали бить из глины маленькую печурку. Услышав голоса людей, возвращавшихся в поселок, Александр и Павел вышли из землянки. Хмельные от хорошо сделанной работы, они весело смотрели на изумленную хозяйку. У женщины от радости навернулись на глаза слезы, она растерянно проговорила:

– Ой, мужики, чем же я с вами рассчитаюсь?

Щетинин не на шутку рассердился:

– Какой может быть расчет, Елена, о чем ты говоришь!

– Спасибо, мужики! Вот уж не думала…

– Это другое дело, а то – чем рассчитаюсь! – улыбнулся Щетинин, и они с Павлом стали вытирать руки от глины, сгоняя ее ладонью от локтя к кисти.

– Да-а! Перемазались! – откровенно смеялся Александр, показывая на глину, которой был перемазан напарник. – Сразу видать – печник! Хорошо, хоть догадались рубахи снять!

– У тебя, паря, тоже вся спина в глине! – проговорил немногословный остяк.