Черные бароны или мы служили при Чепичке

Лейтенант Троник был глубоко несчастен. Он видел в Пернице не только негодную скотину, но в первую очередь вредителя, который своим поведением играет на руку классовому врагу и американским империалистам. Но что против него предпринять? Жаловаться в Непомуки не имело смысла, к тому же Троник просто стеснялся нарушать служебный порядок. Наконец, он вспомнил про командира школы политработников, полковника Улькра. Троник отправился к нему в Прагу и поделился своими невзгодами.

— Товарищ лейтенант, — сказал полковник, выслушав жалобы замполита, — Вы ведете себя, как зачуханный мещанин. Если бы везде всё было идеально, нам не нужны были бы политработники. Вам отправили на сложный участок, и, как я вижу, он трещит по швам. Вы меня, товарищ, разочаровали, в школе вы были инициативным и активно дискутировали. Но как только вы попали»в поле», вы явно не справились с ситуацией. Вы не были на должной высоте. Вы забыли светлые примеры славных красных комиссаров, которые налаживали жизнь в частях Красной Армии. Вы забыли товарища Фурманова, комиссара легендарного Чапаева, о котором я вам часто рассказывал. Вы отстали от жизни и плетётесь в хвосте. Вот так вот.

— Именно поэтому я и приехал к вам, — стенал лейтенант, — Чтобы вы мне помогли, пускай даже жёсткой, безжалостной критикой. Я не хочу оставаться в хвосте, но каким образом я должен политически воздействовать на банду пропойц и подонков?

— Вы так не говорите, товарищ! — закричал полковник, — И не теряйте из виду человека. Сегодня подонок, завтра, может быть, стахановец. Или герой труда! Человек развивается, когда мы на него правильно воздействуем. Товарищ Макаренко работал с беспризорными, и воспитал из них порядочных граждан Советского Союза. А если справился Макаренко, то почему не вы? Вам не хватает здорового честолюбия и большевистской решимости. Кто хочет зажигать, сам должен гореть! А вы только тлеете, а это начало стагнации. А от стагнации лишь один шажок к дезертирству, измене и сотрудничеству с неприятелем.

— Но я хочу гореть! — твердил лейтенант, — Я говорю о том, что я не могу сдвинуться, когда у меня такое начальство. Если бы у товарища Фурманова вместо Чапаева был старший лейтенант Перница…

— Он бы с ним справился, — загремел полковник, — Фурманов был честный, непреклонный большевик, и в любой ситуации шёл за светлой правдой мирового пролетариата. Вы не видите перспективы. Всякие сиюминутные детали ставите выше великих исторических перемен, что разворачиваются на наших глазах. Вас дезориентируют мелочи. Посреди мировой революции, которая потрясает основы прогнившего капиталистического мира, вы колеблетесь и спотыкаетесь. Вы должны исполниться энтузиазма, который поведёт вас вперёд, навстречу радостному завтра. И только потом вы сможете увлечь за собой остальных, тех, у кого до сих пор шоры на глазах. Читайте советскую литературу, штудируйте ежедневную печать и регулярно участвуйте в трудовых бригадах. Это вас закалит и сделает вас способным преодолеть самые трудные проблемы!

Полковник жестом дал лейтенанту понять, что закончил.

Замполит встал»смирно».

— Спасибо вам, товарищ полковник, — сказал он с чувством, — Вы мне очень помогли. Я многое вынес из нашего разговора. Разрешите идти.

В тот вечер лейтенант Троник впервые за долгое время сильно напился.

Все видели, что Душан Ясанек втрескался в Эвичку Седланкову так, что это принимает опасные масштабы. Он ходил по стройке, как лунатик, шептал себе под нос любовные стихи, падал в канавы, цеплялся одеждой за торчащие из досок гвозди и однажды чуть не утонул в цементе. Некоторые бойцы держались со снисходительным пониманием, иные завидовали или зубоскалили. Но Душана Ясанека посторонние мнения не интересовали. Когда он больше всего на свете любил социалистический строй, то всем его навязывал, но Эвичку Седланкову он берёг только для себя.

В этот раз к Душану прицепился кулак Вата.

— Слышь, редактор, шёл я тут как-то по городу, — начал он, — и видел там двою девчонку, как она заглядывалась на какого-то гражданского. Я теперь и гроша не дам за то, что она тебе не изменяет.

Ясанек эту провокацию оставил без ответа и сосредоточенно мешал раствор.

— Ты, небось, думаешь, что она божья невинность, — подзуживал его кулак, — ничего не видишь, не слышишь, строчишь для неё душещипательные стишки, и даже не наберешься смелости её как следует потрогать. Только такой женщине нужен нормальный парень. Ты у неё для вздохов и признаний в любви, а какой-нибудь повеса у тебя за спиной её драит.

Ясанек покраснел, но сдержал себя.

— Ты лжёшь, — сказал он, помедлив, — И закончим этот разговор.

Но кулак и не подумал. Он решил подразнить влюблённого солдата к своему удовольствию и на потеху многочисленным зевакам.

— По тебе видно, что ты ещё дурачок, — посмеивался Вата, — в женщинах не смыслишь ни на волосок. Думаешь, добыл себе седьмое чудо света? Да нет, парнишка, ты себе подцепил такую же блядищу, как и все остальные! Вертится, хлюпает, стишки читает, а сама при этом думает, чтоб там у неё не пустовало.