Черные дельфины

* * *

Инга встала, открыла балкон — ледяной мокрый ветер с моря окатил её. Она поспешно оделась и выбежала из гостиницы. Она отдыхала в Сочи в детстве с родителями. Тогда ей запомнились изобильные сталинские дворцы и богатые галереи садов — теперь роскошь тридцатых сменилась вычурным гипсо-пластиковым новоделом. Она зашла в первую попавшуюся аптеку и купила седативных препаратов, указанных в четвёртом задании Харонa.

Раздался звонок: Инга сбросила вызов и двинулась дальше — вперёд, куда угодно. У неё теперь нигде не было дома, её никто не ждал. Кроме него.

Она достала лекарства из пакета и сфотографировала их на вытянутой руке, отправив Харонy снимок без всякой подписи.

На террасе ресторана «Плющ и вино» через дорогу курил мужчина — плотный, в рубашке, натянувшейся на животе тугим полным парусом. Взгляд его был умиротворённым и сытым. Мелькнуло смутное воспоминание: где-то она уже видела его. Она ускорила шаг, потом остановилась и обернулась — мужчина пристально смотрел ей вслед. Не осознавая, что делает, Инга повернула направо и стала спускаться к заброшенному, всеми покинутому в это время года пляжу. Мокрая галька бесчисленными серыми глазами смотрела на неё. На последней ступеньке лестницы Инга внезапно остановилась: она вспомнила, где видела это лицо! Это был Чернов! Самоубийца из «Чёрных дельфинов», который пробудился первым!

Я схожу с ума. У меня отнимают последнее, что осталось, — моё сознание. Хотя что это? — Сгустки чьих-то мыслей, проносящихся в голове, носитель чужих страхов, догм, предрассудков. К чему множить иллюзии и заблуждения этого мира?

Небо стало белёсым, море налилось яростным свинцом. Свистели зонты пальм. Инга стояла на краю высокого пирса и с безразличием смотрела в раскрывающуюся пасть волны, окаймлённую пенными зубами. Под ней чернели острые глыбы.

Не было реки, не было благодатной плодородной земли, был только песок! Ещё одна, нет, пусть следующая, вот набегает большая — надо успеть попасть в неё.

Сейчас придёт эта волна, её волна. Она приготовилась прыгнуть.

Сразу ударюсь головой о камни — и всё!

Телефон завибрировал снова, Инга на секунду отвлеклась, чтобы сбросить вызов. Волна, в которую она хотела упасть, разбилась о камни — потраченная зря. Инга рывком вытащила из кармана телефон и замахнулась, чтобы зашвырнуть его подальше. На экране горело «Папа». Рука беспомощно опустилась. Сбросить его вызов она не смогла. Инга нажала на зелёный кружок на экране.

— Инка! Живая! Мы с мамой и Катей так волновались! Куда ты пропала? Все тут страшно переживают: Эдуард, Сергей, Константин, твоя подруга Женя вообще оборвала нам все телефоны, даже сосед твой Даниил! Все наперебой звонят, спрашивают, а мы не знаем, что и думать.

— Прости, что так вас напугала! Пришлось срочно уехать в командировку. Всё в порядке, пап!

— Ну, слава богу! — Его голос непривычно дрожал. — Как же я рад, что всё хорошо. Я люблю тебя, моя девочка! Возвращайся скорее! Мы ждём!

Инга пыталась что-то сказать в ответ, но не смогла, села на мокрую бетонную плиту, не в силах выдержать удушающий приступ нахлынувших слёз: «Не поддавайся искушению, помни о любви!»

Женька права. Остаётся только выбить оружие из рук того, кто стреляет! Жалость к себе — вот что он использовал против меня. Я всё это время жалела только себя. И всё! Какое мощное оказалось средство! Отключает самокритику, волю, запускает раздражение, нетерпимость, болезненную обидчивость. Посмотрим, каким тебе покажется на вкус твоё лекарство.