Черные флаги. Ближний Восток на рубеже тысячелетий

Через несколько месяцев после своего назначения Маккристал решил собрать командиров СКСО из Ирака и Афганистана на двухдневную конференцию, чтобы обсудить набирающие силу партизанские войны в обеих странах. Он попросил кое-что прочитать — в том числе “Современную войну”, классический французский труд 1961 года о противостоянии партизанской войне — и подготовил показ “Битвы за Алжир”, художественного, но исторически достоверного фильма 1966 года о кровопролитных попытках французской армии подавить в 1950-х партизанское движение алжирского Фронта национального освобождения. После окончания фильма Маккристал предложил обсудить две проблемные темы. Во-первых, применение пыток и то, как это в конечном счете подорвало позицию Франции, тактически и морально. Во-вторых, отсутствие у французских военных, по мнению Маккристала, представления об алжирской культуре, отчего призывы партизан оказались столь убедительны для множества простых граждан страны. Схожесть алжирского конфликта с текущим была болезненно очевидной, но Маккристал жестом указал на стену, чтобы донести эту мысль до остальных: “Мы ни малейшего понятия не имеем, что происходит вне нашего охраняемого лагеря”.

Маккристала поражало и то, что Заркави, иностранец, сумел создать столь впечатляющую сеть меньше чем через год после приезда в Ирак. Да, иорданец получал помощь от местных жителей. Но он явно выказал недюжинные способности как организатор и стратег.

Умение Заркави собирать информацию было поразительным, судя по его способности наносить удары за много миль от своей собственной базы. Его личная служба безопасности работала на удивление виртуозно, в частности умудряясь то и дело проскальзывать на волосок от электронной разведывательной сети американцев. Действовал же Заркави дерзко, но осторожно, выбирая относительно легкие цели и мощные, но простые в изготовлении бомбы. Больше всего впечатляла его способность мыслить стратегически: он не только пытался вести войну. Он сам менял поле боя, используя теракты как кузнечный горн для выплавления новых врагов и союзников — в соответствии со своими целями. А целью Заркави сейчас было посеять ненависть между населяющими Ирак суннитами и шиитами.

Межконфессиональная вражда была вплетена в ткань страны, традиция расправ и погромов восходила к первым векам ислама. И все же в последние десятилетия двадцатого века иракцы обрели общее национальное самосознание и особое, иракское, чувство патриотизма, которое усилилось из-за восьмилетней войны против теократии иранских шиитов. До свержения Саддама Хусейна сунниты и шииты легко смешивались в иракских школах и университетах и жили бок о бок в смешанных районах. Однако теперь, не без помощи Заркави, страна оказалась разделена на вооруженные анклавы. Вскоре ночи уже принадлежали шиитским и суннитским бандам, которые чинили расправы и сваливали изувеченные тела в переулки и ирригационные каналы.

“Заркави поставил себе целью заставить граждан Ирака смотреть друг друга так, как он сам видел их, — писал Маккристал. — А для него они были не гражданами страны, не коллегами, не соседями и не дальними родственниками или одноклассниками. Они были или единоверцами, или врагами, которых следовало бояться и уничтожать”.

Пока Заркави пытался создать проблемы для временного правительства Ирака и американских оккупационных сил, межконфессиональная вражда, которую он раздул, быстро обрела собственную инерцию. Шиитские отряды самообороны и милиция, жестокостью не уступавшие головорезам Заркави, захватили контроль над внутренними районами страны и вступали в короткие перестрелки с военными частями США — так же, как их противники-сунниты. Иные, вроде Организации Бадра, обратились к иранскому Корпусу стражей исламской революции за оружием, обучением и деньгами. Со времен революции 1979 года Америка была злейшим врагом Тегерана — это она привела к власти шиита аятоллу Рухоллу Хомейни и поставляла оружие Саддаму в его войне с Ираном. Так что теперь Тегеран видел возможность уязвить Америку, управляя собственными армиями-представителями в Ираке. Вскоре все шоссе страны были усеяны спроектированными в Иране СВУ, которые специально были созданы так, чтобы пробивать броню американских военных машин.

По сути, Заркави изобрел трехстороннюю войну, в которой США оказались под огнем двух других сторон. Его представление о “мятежной” ярости, столь темпераментно описанное в письме к бен Ладену, выкристаллизовалось в книге под названием “Управление жестокостью”. Текст, циркулировавший на джихадистских сайтах в начале 2004 года, утверждал, что достичь целей ислама поможет лишь непоколебимая жестокость.

“Если мы не будем жестоки в джихаде, если позволим себе смягчиться, то утратим силу, — утверждал автор, теоретик “Аль-Каиды”*, называвший себя Абу Бакр Наджи. — Чтобы втянуть массы в битву, требуются действия, которые воспламенят противника и заставят людей вступить в бой, хотят они того или нет”.

“Мы должны сделать эту битву жестокой, — писал он. — Такой, где смерть — на расстоянии ножа”.