Черные хирурги

Обрадовавшись своей находке, Гуров не сразу сообразил, что почти вышел из своей роли. Он чуть было не ушел с пятью тысячами рублей, которые числились в ведомости. Пришлось опомниться. Бухгалтерша по-своему расценила телодвижения дворника-водителя. Она улыбнулась многозначительно и достала из стола еще пачку перетянутых резинкой купюр. Отсчитав две пятитысячные купюры и пять тысячных, она протянула их Гурову.

– Понятно, – успокаивающе сказал Лев.

«Ну, вот и заработки пошли у меня», – с усмешкой подумал он.

В этот же вечер Гуров снова проделал ту же операцию, как и тогда, на окраине Энгельса, в опорном пункте милиции. Снова воспользовавшись своим полковничьим муровским удостоверением, но теперь уже на дальней окраине Саратова, он с помощью участкового выяснил все, чем располагала справочная служба на гражданина Крачковского Игоря Матвеевича, примерно пятидесяти лет.

Данных оказалось много. Во-первых, с такой фамилией, именем и отчеством оказалось восемь человек. Двое в возрасте за семьдесят лет отпали сразу, четверо в возрасте до тридцати лет – тоже. Из двоих оставшихся один пятидесятидвухлетний Крачковский был водителем СпецАТХ, а второй – выпускником мединститута и врачом. Только возрастом он оказался несколько моложе: было ему сорок шесть лет. Всего-то. Да, потрепала жизнь человеку нервы, а от нервов и весь внешний вид.

Полученный адрес в поселке Агафоновка Гуров решил проверить этой же ночью. Если уж пришлось качественно «проверяться», когда ехал сюда, так надо воспользоваться гарантией, что за ним не следят. Хотелось Гурову посмотреть, как и где живет бывший хирург, опустившийся и желчный человек Игорь Матвеевич.

Как выяснилось, Агафоновка находилась в черте города и частично была застроена многоэтажными домами и приличными коттеджами. Тянулся поселок до самой горы, окаймлявшей речную долину, в которой расположился город. К счастью, нужный дом нашелся не у леса, а в пределах конечной остановки трамвая. Гуров, изменив на всякий случай походку, чуть сгорбившись и засунув руки в карманы, побрел неторопливой походкой между домами.

Вот и дом. Черный от времени подгнивший заборчик совсем развалился. Небольшой двор зарос бурьяном. Крыша под допотопным рубероидом просела, в окнах покосившейся веранды не хватало стекол. Бледная лампочка еле освещала единственную комнатку через пыльные, покрытые паутиной окна. Дом, в котором жил Гуров, был в худшем состоянии, но тут веяло таким убожеством, что не грех хозяину и умом тронуться. Давненько сыщик не видел окон, которые вместо занавесок были закрыты старыми газетами. Хотя недавно видел, но там был инвалид, бывший вор и алкоголик. А тут человек-то с достатком. Не может быть, чтобы Матвеичу платили копейки. Хирург ведь обеспечивал товар. Не поступление товара, а именно его «сертифицированное» состояние, которое позволяет реализовывать и использовать. Не будь он единственным и хорошим специалистом, грош цена всей идее.

Гурову в голову пришла шальная мысль. Убедившись, что переулок пуст, он пригнулся и юркнул в большую прореху в том, что когда-то было забором. Путаясь в высокой густой траве и стараясь не шуршать, сыщик, все так же пригнувшись, стал пробираться к слабо освещенному окну. Нашлась и щелочка между газетными листами, в которую можно заглянуть.

Крачковский сидел за старым кухонным столом и листал журнал. Гурову показалось сначала, что это совсем другой человек, просто очень похожий на Игоря Матвеевича. Глаза человека горели лихорадочным огнем, рот был приоткрыт, а пальцы нежно поглаживали странички элитного, судя по качеству бумаги, журнала. Гуров смотрел на эту разительную перемену. Каким он видел Крачковского днем – и каким сейчас, когда хирург остался наедине с собой и своей мечтой! Как говаривает на допросах Крячко? Вот ты, милок, и вскрылся, как консервная банка.

Игорь Матвеевич с вожделением маньяка разглядывал эскизы и проекты загородных домов. С ажурными заборами, бассейнами во дворе, высокими мансардными окнами, эркерами, каминными залами и зимними садами… Вот она, его тайная мечта. Все потерял, озлобился на весь свет и лелеет теперь мечту о красивой, достойной жизни. И с таким же маниакальным упорством не тратит ни копейки лишнего. Только копит, копит, копит. И придет день, когда он построит себе такой дом, на зависть соседям, знакомым и бывшим друзьям. На зависть той, которая ушла от него в трудную минуту. Вот оно, его олицетворение достатка, солидности и успешности.