Черные крылья

– Бессмысленно, – прокаркал ворон. – Идет Шавада.

Зал, наверное, в сотне футов под землей, но мы все равно услышали приход Короля. Пол содрогнулся, сверху посыпалась пыль, вдали раскатился грохот.

– Что это? – спросил я.

– Шавада только что разнес в щебень полмили стены, – прокаркал ворон. – Он идет сюда, чтобы самому проверить Машину.

Птица склонила голову набок и добавила:

– Филон с Акрадиусом готовятся идти на штурм Три-шесть.

– И зачем ты пришел сюда теперь? – с обидой спросил я. – Уже слишком поздно. Ты покинул нас. А мы все время нуждались в твоей помощи. С тобой у нас все могло бы получиться.

– Ха! Галхэрроу, ты так уверен, что все знаешь и понимаешь? Что за высокомерие! Что за дерзость! Потому ты мне и нравишься. Потому тебя избрали – за тупое упрямство и живучесть. Упорство и выносливость – вот что главное. Нолл предложил Сильпура. Он вдвое умнее тебя. Но ему не хватило бы твоего упорства, чтобы докончить работу.

– Я не докончил никакой работы, – сказал я, но ворон уже не слушал, потеряв ко мне интерес.

Он склонил голову набок, прислушиваясь. Эзабет принялась за мою руку: срезала полоски с платья, обернула вокруг предплечья. Рана не прекратила кровоточить и болела так, как только может болеть рука, из которой вылезла здоровенная тварюга. Воронья Лапа, похоже, потерял к нам всякий интерес. Зачем он тут? Явился поглазеть на наш итог? Любопытно, можно ли свернуть проклятой птице шею, чтоб позлить полоумного старика?

– Нам убегать? – спросила Эзабет.

Я улыбнулся со всей нежностью, на какую был способен, и взял ее окровавленные руки в свои. Она прочла все на моем лице. Убегать некуда и незачем. Нет такого места, где можно было бы и стоило бы прятаться. Драджи разнесут свою чуму по Дортмарку, а затем в страны за морем.

– Господин, почему ты не сражался с ними? – спросил я.

Воронья Лапа помолчал несколько секунд, затем повернулся ко мне.

– Галхэрроу, что происходит, когда сражаются два колдуна? – спросил он.

– Кто-то из них погибает, – ответил я.

– Неверно! Неверно совсем! Вспомни высокомерного дурака Холода. Он был заносчивый, как и ты. Потребовались усилия четырех Глубинных королей, чтобы сломать его. Защищаться легко, нападать гораздо труднее. Потребуется четверо Безымянных, чтобы уничтожить сущность одного Глубинного короля. Как ты думаешь, они покорно лягут перед нами и попросят превратить их в ничто? Как ты думаешь, отчего мы строим такое изощренное оружие против них?

И что скажешь на такое? Выходит, мы были обречены на поражение с самого начала. Птица возилась в миске, превратив ее иссохшее содержимое в пыль.

– И ты не можешь запустить Машину? – спросил я.

– Она – работа Нолла, а не моя, – раздраженно ответил Воронья Лапа. – Ты знаешь, что по-настоящему поразительно во всем этом? А то, что хоть кто-то поверил, будто спиннеры и «таланты» смогут произвести достаточно энергии для Машины. В катушках у нас над головой столько фоса, что можно было бы освещать весь Валенград тысячу лет. Но чтобы активировать Машину самого Нолла, притом светом, который тащат из воздуха мужчины и женщины? Если выговорить такое вслух, самому смешно.

– Что же тогда такое Машина? – спросила Эзабет. – Что ее питает?

– Подумай! – каркнул Безымянный, перевалился с лапы на лапу. – Чтобы работало такое оружие, мало вороха катушек с запасенным фосом. Нужно что-нибудь гораздо большее. Давай, спиннер, шевели мозгами. Скажи мне, что может дать энергию?

– Ничего не может, – брякнул я и понял, что ошибся.

Ворон такой самодовольный, с таким удовольствием объясняет, подталкивает нас к ответу.

– Смерть одного из вас, – ответила Эзабет. – Уничтожение Безымянного. Кратер Холода. Когда его убили, от взрыва образовалась дыра в милю диаметром… Постойте, так вы хотите пожертвовать жизнью, чтобы дать энергию Машине?

Аватар Безымянного взорвался хохотом. Птица так хохотала, что опрокинулась на спину, молотя перепачканными кровью крыльями, дрыгая лапами. Мерзкий издевательский смех – внезапно оборвавшийся, когда сверху докатился грохот сильнее прежнего. Нас обдал дождь из пыли, присыпавший ворона.

– Это внешняя стена цитадели, – деловито сообщил он. – Попытайтесь не лезть под руку, если хотите выжить.

Пол сотрясся опять. Зал наполнился чудовищной вонью, шедшей клубами, будто пар от кипящего котла, намного гнуснее смрада, вырвавшегося из глаза Эроно, гораздо тошнотворнее, чем в моем кошмаре. Эта вонь чего-то лишенного жизни, радости, сострадания, это отравленный дух эгоизма, летаргии, жадности, превратившейся в инстинкт, несказанное зло, вытекшее в мир.

У меня пошла носом кровь. Голова сейчас будто взорвется. Эзабет задрожала. Близость Глубинного короля – чудовищная тяжесть и боль. Люди не созданы для того, чтобы смотреть в лицо богам.

Шавада ступил в зал.