Черные кувшинки

— Ничего, — успокоил помощника Серенак. — Через полчаса дело Морваля будет раскрыто, и ты сможешь отправляться в больницу. Поставь там себе раскладушку и дежурь сутки напролет. Эксперты-графологи исключили любые сомнения. Надпись, вырезанная на крышке ящика для красок, сделана почерком Жака Дюпена. «Она моя. Здесь, сейчас и навсегда»… Признай, я ведь оказался прав, а, Сильвио?

Сильвио сидел, высунув голову в окно, и глубоко дышал. Улица Ошеде-Моне спиралью карабкалась на холм, но инспектор и не думал сбросить скорость. Бенавидиш испугался, что его прямо сейчас вывернет. Он сделал самый глубокий вдох, на какой был способен, и убрал голову из окна.

— Два эксперта из трех, патрон, — напомнил он. — И их выводы далеко не однозначны. Да, они считают, что между буквами, вырезанными на крышке ящика, и почерком Дюпена есть определенное сходство, но есть и немало различий. Лично у меня сложилось впечатление, что ни черта они не понимают, эти графологи…

Серенак забарабанил пальцами по рулю.

— Сильвио, я умею читать рапорты специалистов не хуже тебя. Результат экспертизы показал сходство с почерком Дюпена, так? А что касается различий… Ну сам подумай. Вырезать буквы на дереве — не то же самое, что подписывать чек. Все сходится, Сильвио, так что не бери в голову. Дюпен — ревнивец. Сначала он отправляет Морвалю поздравительную открытку со скрытой угрозой в виде цитаты из стихотворения Арагона «Нимфея»; затем вырезает на ящике с красками красноречивую надпись; наконец, убивает соперника.

Шоссе Ошеде-Моне сузилось до двухметровой асфальтовой полосы, которая продолжала виться кольцами, пока не уперлась в плато Вексен. Сильвио так и подмывало напомнить Серенаку, что руанский специалист-графолог Пелисье объяснил странное сочетание признаков сходства и различия в двух представленных образцах неловкой попыткой копировать чужой почерк…

Крутой поворот налево… Инспектор, мчавшийся по середине дороги, чудом избежал столкновения с ехавшим навстречу трактором. Испуганный фермер резко взял в сторону, прижавшись к обочине. И правильно сделал. Перед его недоуменным взором со свистом пролетели еще две синие машины.

— Господи Иисусе! — ахнул Сильвио, глядя в зеркало заднего вида.

Он снова глубоко вдохнул и обратился к Лоренсу:

— Хорошо, патрон, но что делает во всей этой истории ящик для красок? Эксперты установили, что ему, как минимум, восемьдесят лет. Это коллекционная вещь! Фирма Winsor & Newton — самый известный в мире производитель материалов для живописи, они снабжают художников всего мира на протяжении полутора веков. Кому мог принадлежать этот чертов ящик?

Серенак наматывал петлю за петлей. Бараны, пасшиеся на склонах холма, лениво поворачивали головы на шум несущихся мимо автомобилей.

— Морваль был коллекционером, — сказал инспектор. — Он любил красивые вещицы.

— Никто никогда не видел у него этого ящика! Вдова, Патрисия Морваль, заявила это со всей категоричностью. Кроме того, мы так не установили прямой связи между ящиком и преступлением. Ящик мог швырнуть в реку кто угодно, и не исключено, что уже после убийства Морваля.

— На нем нашли следы крови.

— Это неизвестно! Результатов анализа еще нет! И нет никаких доказательств, что это кровь Морваля. Вы уж извините, но мне кажется, что вы слишком торопитесь.

Вместо ответа Серенак наконец выключил сирену и остановил машину на небольшой грунтовой площадке, поставив ее на ручной тормоз.

— Послушай, Сильвио. У меня есть мотив. Есть угроза, написанная рукой Дюпена. У Дюпена нет алиби, только идиотская история про украденные сапоги. Да, я тороплюсь. Если твой чертов пазл сложится по-другому и твои чертовы три колонки подскажут тебе другой ответ, дашь мне знать. А пока у меня один подозреваемый — Дюпен. Да я просто нутром чую, что это он!

Серенак выскочил из машины, не дожидаясь ответа. Сильвио, в свою очередь, выбрался наружу и тут же почувствовал, как земля покачнулась у него под ногами. «Напрасно я пил кофе, — подумал он, — да еще в таких количествах». Он оглянулся в поисках ближайших кустиков…

Пятачок, на котором они припарковались, кишел народом. По углам «парковки» стояли три фургона, из которых, потягиваясь, вылезали жандармы. Секундой позже подъехал и, взвизгнув шинами, затормозил автомобиль Мори и Лувеля.

«Черт знает что!»

Патрон пустил в ход тяжелую артиллерию. Не меньше пятнадцати полицейских — чуть ли не весь наличный состав Вернонского комиссариата, — плюс сотрудники жандармерии из Паси-сюр-Эра и Эко. «Ну и помпа, — жуя предложенную Лувелем хлорофилловую жвачку, хмыкнул про себя Сильвио. — И стоило огород городить?

Ради одного-единственного человека?

Возможно, действительно вооруженного.

Но совсем не обязательно виновного».

Рыжий кролик метался, выписывая зигзаги, по поросшему травой склону, словно понимал: три огромные, закрывающие солнце фигуры с железными палками в руках намерены лишить его жизни.

— Этот твой, Жак.

Жак Дюпен даже не поднял ружья. Титу бросил на него удивленный взгляд и прицелился сам. Поздно! Добыча успела ускользнуть в заросли можжевельника.

Повезло кролику.