Черные кувшинки

Вряд ли он снова выскочит на редкую, в проплешинах, — здесь недавно прогнали стадо баранов, — траву. Охотники продолжили спуск по Астрагальской тропе, ведущей к Живерни.

— Что с тобой сегодня, Жак? — недовольно буркнул Патрик. — Сдается мне, ты бы и в барана промазал…

Третий охотник, Титу, кивнул, соглашаясь. Титу считался метким стрелком. Не оставь он кролика Жаку, не скакать бы тому больше по лужайкам. До него же и двух метров не было!..

— Признайся, это ты из-за убийства Морваля? — обратился он к Жаку Дюпену. — Боишься, что легавый повесит его на тебя? Все заметили, что он положил глаз на Стефани!

Титу громко расхохотался. Жак Дюпен нахмурился. Патрик вздохнул.

— Да уж, тебе с твоей Стефани — одна головная боль! — гнул свое Титу. — То Морваль ей проходу не давал, теперь вот легавый клеится…

Они продолжали спускаться по каменистой Астрагальской тропе. За их спинами из травы показались два острых черно-белых уха…

— Не будь ты моим другом, — не унимался Титу, — я бы тебе сказал насчет твоей Стеф…

— Заткнись, Титу! — Окрик Патрика щелкнул, как удар кнута.

Тот прикусил язык. Спуск стал круче, и охотникам приходилось внимательно смотреть себе под ноги. Титу на ходу задумчиво покусывал ус.

— Слышь, Жак! — наконец не выдержал он. — А может, тебе просто мои сапоги жмут?

И он громко, во весь голос, расхохотался. Патрик недоверчиво покосился на него. Жак Дюпен угрюмо молчал. Титу утер выступившие на глазах слезы рукавом рубахи.

— Да шучу я, шучу! Ты что, Жак, шуток не понимаешь? Я же знаю, что Морваля замочил не ты!

— Титу, придурок, сколько раз тебе говорить, чтобы ты заткнул…

Патрик не договорил.

Площадка, на которой они оставили свой пикап, напоминала форт Аламо. Они насчитали шесть машин с мигалками и не меньше двух десятков полицейских. Стражи порядка выстроились полукругом, лицом к ним. Каждый держал руку на кобуре револьвера…

Инспектор Серенак шагнул навстречу охотникам. Патрик инстинктивно посторонился и обхватил ладонью холодный ствол ружья, которое нес Жак Дюпен.

— Спокойно, Жак, спокойно…

Инспектор Серенак приблизился к ним еще на метр.

— Жак Дюпен! Вы арестованы по подозрению в убийстве Жерома Морваля. Сопротивление бесполезно. Следуйте за мной!

Титу бросил ружье на землю и поднял вверх трясущиеся руки. Как в кино.

— Спокойно, Жак, спокойно, — продолжал приговаривать Патрик. — Главное, не делать глупостей…

Он хорошо изучил своего приятеля. Они не первый год дружили и вместе ходили на охоту. И ему совсем не понравилось, как побелело лицо Жака, превратившись в мраморную маску.

Серенак наступал на них. Один. Без оружия.

Еще два метра…

— Нет! — крикнул Сильвио Бенавидиш.

Он выскочил из полукруга и встал рядом с Серенаком, почти плечо к плечу. Бенавидишу почему-то показалось важным разорвать то подобие симметрии, которое выстроилось на площадке. Так в вестерне неожиданно выскочивший на улицу прохожий сбивает с толку двух вознамерившихся застрелить друг друга ковбоев. Жак Дюпен молча положил руку на запястье Патрика. Патрик понял безмолвную просьбу друга и выпустил из рук ствол ружья.

Он очень надеялся, что ему не придется сожалеть об этом. Всю жизнь.

Патрик с ужасом смотрел, как Жак, держа палец на спусковом крючке, медленно поднимает ружье.

В обычных условиях Жак стрелял даже лучше Титу. У него был меткий глаз.

— Лоренс, стойте! — проговорил Сильвио. Кровь отлила у него от лица.

— Жак, не дури! — прошептал Патрик.

Серенак сделал еще шаг вперед. Теперь от Дюпена его отделяло не больше десяти метров. Инспектор, глядя тому прямо в глаза, медленно поднял руку. Сильвио Бенавидиш увидел, как губы патрона скривились в презрительной улыбке, и испугался.

— Жак Дюпен! Вы…

Дуло ружья смотрело в грудь Серенака. Над Астрагальской тропой повисла тишина.

Титу, Патрик, агенты Лувель и Мори, инспектор Сильвио Бенавидиш и еще пятнадцать полицейских и жандармов, все, даже самые несообразительные, безошибочно прочитали в глазах Жака Дюпена одно и то же.

Ненависть.

55

Девушка, трудившаяся в архиве городской администрации Эврё, любой разговор с посетителем неизменно начинала с одних и тех же пяти слов: «А вы точно проверили, что…» Отгородившись от мира двойным экраном — монитора и очков в позолоченной оправе, — она старательно изображала человека, по горло заваленного работой. Наконец она соизволила взглянуть на старика, просившего выдать ему номера покойного «Вернонского республиканца» — местной газеты, после Второй мировой войны переименованной в «Демократа». Все номера с января по сентябрь 1937 года.

— А вы точно проверили, что в архиве «Демократа» этих номеров нет?

Комиссар Лорантен хранил спокойствие. Он провел в архиве уже два часа, играя роль милого старого чудака, неизменно галантного с молоденькими женщинами. Обычно этот прием срабатывал на «отлично».

Только не сейчас!