Черные кувшинки

Ну и видок у нее!

На лице явственно читается печать унылого смирения перед жестокой судьбой, лишившей ее единственной любви. Она наверняка вспоминает наш недавний разговор. Вспоминает мои откровения. Повторяет имя человека, убившего ее мужа. Что она предприняла? И вообще, поверила мне или нет? Ясно одно: в полицию она не обращалась. Иначе я об этом уже знала бы.

Надо бы ее окликнуть. Как вы уже заметили, я не слишком охотно вступаю в беседы с людьми, даже с самыми обходительными американцами.

— Как дела, Патрисия?

— Нормально… Да, все нормально.

Вдова Морваля тоже не отличается излишней болтливостью.

58

— Где мой муж?

— В камере предварительного заключения в Эврё, — ответил Сильвио Бенавидиш. — Не волнуйтесь, мадам Дюпен. Ему предъявлено обвинение. Судебный следователь во всем разберется.

Стефани Дюпен поочередно обвела взглядом двух стоящих перед ней мужчин — инспектора Сильвио Бенавидиша и инспектора Лоренса Серенака.

— Какое вы имели право? — почти выкрикнула она.

Серенак отвел глаза в сторону и уставился на висящую на стене картину, сделав вид, что изучает причудливую игру света на спине обнаженной рыжеволосой женщины, написанной Тулуз-Лотреком. Пусть Сильвио отвечает. Заодно убедит самого себя.

— Мадам Дюпен! Давайте смотреть в лицо реальности. Собранные улики свидетельствуют против вашего мужа. Начнем с исчезнувшей пары сапог…

— Их украли!

— На месте преступления нами найден ящик для красок. На внутренней крышке имеется надпись угрожающего характера, сделанная рукой вашего мужа, — невозмутимо продолжал Бенавидиш. — В этом сходится большинство экспертов…

Стефани растерялась. Было очевидно, что про ящик для красок она слышит в первый раз и безуспешно роется в памяти, пытаясь сообразить что к чему. В свою очередь, повернув голову, она уперлась взглядом в репродукцию «Арлекина» кисти Сезанна, словно надеялась, что человечек в шляпе, похожей на полумесяц, поможет ей не пасть духом.

— Я действительно раза два ходила с Жеромом Морвалем на прогулку. Может быть, три. Мы просто разговаривали. Самое большее, на что он осмелился, — взял меня за руку. Я никогда не давала ему никаких надежд. Наедине я с ним вообще никогда не виделась. Если хотите, обратитесь к Патрисии Морваль, с который мы дружим с детства, и она подтвердит вам мои слова. Все это попросту нелепо. У моего мужа нет никакого мотива…

— У вашего мужа нет никакого алиби!

Это сказал Лоренс Серенак, избавив Сильвио от многословных объяснений.

Стефани надолго замолчала. Лоренс с самого начала избегал смотреть ей в глаза. Она откашлялась, сжала руки и бесцветным голосом произнесла:

— Мой муж не мог убить Жерома Морваля. В то утро он был со мной, в постели.

Бенавидиш и Серенак остолбенели. Бенавидиш так и замер с занесенной над листом бумаги ручкой. Серенак, сидевший, поставив локти на стол и опустив небритый подбородок на открытую ладонь, вдруг почувствовал, что у него нет сил поддерживать собственную голову. В кабинете номер 33 воцарилась музейная тишина.

— Если вам нужны подробности — пожалуйста. В то утро мы с Жаком занимались любовью. По моей инициативе. Я хочу ребенка. В то утро, когда был убит Жером Морваль, мой муж находился в моей постели. Мне очень жаль, но он не мог совершить убийство.

Серенак вскочил из-за стола.

— Стефани, — воскликнул он, — но всего несколько дней назад вы говорили совсем другое! Вы сказали, что ваш муж, как всегда по вторникам, ушел на охоту.

— Я ошибалась. Сейчас я точно вспомнила, что в то утро он был со мной.

Сильвио Бенавидиш тоже поднялся, спеша на помощь начальнику.

— Ваше свидетельство ничего не стоит, мадам Морваль. Жена защищает мужа — что может быть естественней?

— Чепуха! — повысила голос Стефани. — Любой адвокат…

Серенак неожиданно тихо попросил:

— Сильвио, оставь нас на минутку.

Лицо Бенавидиша приняло разочарованное выражение, но он понимал, что у него нет выбора. Подхватив со стола пачку бумаг, он вышел из кабинета и закрыл за собой дверь.

— Вы!.. Вы все испортили! — взорвалась Стефани.

Лоренс Серенак хранил спокойствие. Усевшись в кресло на колесиках, он принялся не спеша кататься туда-сюда, отталкиваясь ногами.

— Зачем вы это делаете?

— Что я делаю?

— Зачем вы лжесвидетельствуете?

Стефани ничего не ответила. Она молчала, переводя взор с Сезанна на рыжеволосую женщину с голой спиной.

— Ненавижу Тулуз-Лотрека. Ненавижу его лицемерный вуайеризм…

Она опустила глаза и в первый раз поймала взгляд Лоренса Серенака.

— А вы зачем это делаете?

— Что — это?

— Преследуете моего мужа? У вас что, других подозреваемых нет? Говорю вам, он невиновен. Отпустите его сейчас же.

— А доказательства?

— У Жака не было ни малейшего мотива. Все это просто смешно. Сколько раз вам повторять, я никогда не спала с Морвалем. Мотива нет, зато есть алиби.

— Стефани, я вам не верю.

Время в кабинете 33 словно остановилось.

— И что же нам теперь делать?

Стефани мерила комнату мелкими шажками. Лоренс снова подпер подбородок рукой и следил за ней. Стефани глубоко вздохнула и, еще раз окинув взглядом пышную гриву рыжеволосой модели, повернулась к инспектору.