Черные кувшинки

Стефани вышла из класса, закрыла за собой дверь и направилась во двор, под липы. Патрисию от возбуждения чуть ли не трясло. Она была в юбке цвета бутылочного стекла и накинутом на плечи мятом пиджаке. Стефани заметила, что пучок у нее сбился набок — это у Патрисии-то, никогда не позволявшей себе показаться на людях непричесанной. Как она еще в халате не выскочила!

— Я видела Патрика и Титу, — одним махом выпалила она. — Жака арестовали. На Астрагальской тропе. Они как раз с охоты возвращались…

Стефани прикоснулась ладонью к стволу ближайшей липы. Она ничего не понимала.

— Подожди, о чем ты? Что ты говоришь?

— Инспектор Серенак… Он арестовал Жака. Обвинил его в убийстве Жерома.

— Ло… Лоренс?

Патрисия Морваль странно посмотрела на Стефани.

— Да, Лоренс Серенак. Сыщик из Вернона.

— Господи. А Жак не?..

— Нет-нет, успокойся. К счастью, там был Патрик. И помощник Серенака — Бенавидиш. Они успели вмешаться. Не то… Но ты только подумай, Стефани, этот Серенак уверен, что моего Жерома убил Жак. Ненормальный!

Патрисия Морваль теребила руками воротник своего мятого пиджака.

— Это несчастный случай, Стефани. Я с самого начала считала, что это несчастный случай. А вдруг я ошибаюсь? Что, если Жерома и правда убили? Стефани, скажи честно: это не Жак? Скажи мне, умоляю, что это не Жак!

Стефани устремила на Патрисию Морваль взгляд своих фиалковых глаз.

— Разумеется, это не он, Патрисия. Разумеется, не он…

57

Я подслушивала разговор обеих женщин. Ну, подслушивала — это, пожалуй, слишком громко сказано. Просто сидела на другой стороне улицы, неподалеку от галереи «Академия», не слишком близко к школе. Не то чтобы совсем невидимая, скорее незаметная. Я выбрала прекрасное место для наблюдения. Полагаю, вы уже догадались, что это я умею. Впрочем, это было нетрудно. Патрисия и Стефани говорили достаточно громко. Возле моих ног лежал Нептун. Ждал, когда у детей закончатся уроки. У этой псины свои привычки… А я почти каждый день хожу сюда вместе с ним. Чего вы хотите от выжившей из ума старухи?..

Пока школьники не высыпали во двор, Нептуну приходится довольствоваться менее интересной компанией и встречать на выходе из «Академии» так называемых художников — полтора десятка непризнанных гениев. Разумеется, каждый катил перед собой тележку, нагруженную холстами, мольбертами и ящиками для красок. На груди у каждого краснел бейджик — на всякий случай, вдруг кто потеряется? Детсад для пенсионеров. Международная группа, состоящая из канадцев, американцев, японцев и так далее.

Я пыталась сосредоточиться на содержании разговора, который вели между собой Стефани Дюпен и Патрисия Морваль. Я понимала, что развязка близка — вскоре начнется последний акт античной трагедии. Жертвоприношение…

Бедняжка Стефани, у тебя нет выбора.

Ты будешь вынуждена…

Я глазам своим не поверила!

Передо мной стоял восьмидесятилетний ученик художественной школы: на голове кепка с надписью «Йель», на ногах — кожаные сандалии, надетые на носки.

Что ему от меня надо?

— Тысяча извинений, мисс…

Он говорил с выраженным техасским акцентом, растягивая слоги так, что на произнесение одной короткой фразы у него уходило не меньше минуты.

— Вы, должно быть, из местных? Вы, должно быть, знаете, где здесь самое лучшее место, чтобы писать с натуры?

Мне стоило немалого труда оставаться в рамках вежливости.

— Вон там, в пятидесяти метрах, висит указатель. На нем обозначены все тропинки и все виды.

Десять секунд на ответ! Мировой рекорд. Пусть скажет спасибо, что я его вообще не послала. Но американец только улыбнулся:

— Большое спасибо, мисс! Хорошего вам дня!

Он удалился. Про себя я кляла его последними словами. Из-за техасца я потеряла нить разговора. Патрисия Морваль стояла под липой одна. Стефани Дюпен вернулась в класс. Вне всякого сомнения, крайне взволнованная. Еще бы, она разрывалась между двумя противоположными чувствами.

Красавец инспектор засадил ее преданного мужа в каталажку.

Бедная девочка, если б ты только знала… Если бы ты знала, что идешь по очень скользкой доске, которую кое-кто намылил специально для тебя… Если бы…

Я снова засомневалась, все ли делаю правильно. Не стану от вас скрывать: меня тоже одолевали противоречивые побуждения. Продолжать хранить молчание или сесть в автобус, поехать в Вернон, в комиссариат, и рассказать все, что мне известно? Если я не решусь сейчас, то потом мне просто не хватит смелости. Что-что, а это я понимаю. Полиция топчется на месте. Они не опросили нужных свидетелей. Они даже не обнаружили нужные трупы. Без моей помощи им ни за что не докопаться до истины. Они даже не ищут в нужном направлении. Только не стройте себе иллюзий: ни один сыщик, будь он хоть настоящий гений, уже не в состоянии распутать этот адский клубок.

Американцы рассеялись по деревне — ни дать ни взять торговые представители в коттеджном поселке. Обладатель кепки с надписью «Йель» даже дружески помахал мне рукой — значит, не обиделся. Патрисия Морваль довольно долго простояла в одиночестве на площади перед мэрией, после чего побрела к своему дому.

Она обязательно должна пройти мимо меня.