Черные кувшинки

— Инспектор! Что должна делать безутешная женщина? До каких пределов она может дойти, чтобы спасти своего мужа? И как много времени ей понадобится, чтобы понять, чего от нее хотят? Вы когда-нибудь видели американские триллеры? Про подлых копов, готовых засадить за решетку невиновного и увести у него жену?

— Нет, Стефани.

Стефани Дюпен подошла к столу. Медленно распустила пучок и вынула из него две серебристые ленты. Ее каштановые волосы рассыпались по плечам. Она села на стол инспектора, возвышаясь над ним почти на метр, так что ему пришлось задрать к ней голову.

— Вы ведь этого хотите, инспектор? Я поняла, не такая уж я дура. Если я вам отдамся, все будет кончено?

— Прекратите, Стефани.

— Что с вами, инспектор? Чего вы испугались? Бросьте, не мучайте себя лишними вопросами. Считайте, что заманили роковую женщину в свои сети. Ее муж в тюрьме, и некому вызволить ее из ловушки. Она в вашей власти.

Стефани медленно поднялась и расстегнула юбку, которая упала к ее ногам, после чего потянулась к пуговицам блузки. Ее шея и грудь были покрыты россыпью веснушек.

— Стеф…

— А может, это она сама дергает за все ниточки? Она ведь роковая женщина!

В конце концов, почему бы и нет?

Лоренс посмотрел ей в глаза, горевшие таинственным синим светом, словно восход на полотнах восточных мастеров. «Надо немедленно ее остановить», — мелькнуло у него в голове, но он не успел раскрыть и рта, как она продолжила:

— А может, они действуют сообща? Муж да жена — одна сатана. Роковая парочка. И вы — лишь игрушка у них в руках…

Стефани снова села на стол и положила на него обе ноги. Бежевая шифоновая юбка валялась на полу. Стефани расстегнула еще одну пуговицу. Показался край кружевного бюстгальтера. По груди у нее стекала капля влаги.

«Что это? Страх или возбуждение?»

— Прекратите, Стефани. Это глупая игра. Сейчас я запишу ваши показания.

Он взял лист бумаги. Стефани Дюпен медленно застегнула блузку, надела юбку и закинула нога на ногу.

— Предупреждаю, инспектор, я буду стоять на своем. В то утро, когда был убит Жером Морваль, Жак был дома, в постели со мной.

Инспектор медленно писал.

— Я вам не верю, — сказал он, — но фиксирую ваши показания.

— Может быть, вам нужны подробности? Для пущей достоверности? Вы хотите знать, занимались мы любовью или нет? В какой позе? Испытала ли я оргазм?

— Судебный следователь наверняка задаст вам все эти вопросы…

— Тогда запишите. Оргазма я не испытала. Мы просто по-быстренькому перепихнулись. Я была сверху. Я хочу ребенка, а, говорят, это самая надежная поза, чтобы забеременеть.

Инспектор не поднимал на нее глаз и продолжал писать.

— Еще детали? Мне очень жаль, инспектор, но я не догадалась сделать фотографии. Вещественных доказательств у меня нет, но я могу подробно рассказать…

Лоренс Серенак встал из-за стола.

— Вы жульничаете, Стефани.

Он обошел вокруг стола, выдвинул ящик и достал из него книгу. «Орельен».

— Я больше чем уверен, что вы жульничаете.

Он открыл книгу на странице, загнутой уголком.

— Помните, это вы посоветовали мне прочитать этот роман Арагона? Потому что странная цитата на бумажной полоске, приклеенной к открытке, которую мы нашли в кармане Жерома Морваля, взята как раз из него. «Преступно мечтать…» и так далее. Позвольте, Стефани, я немного освежу вам память. Вот глава шестьдесят четвертая. Орельен встречается с Беренис в саду Моне, и она убегает по разбитой дороге в Живерни, словно пытаясь увернуться от неумолимой судьбы. Орельен устремляется за Беренис и настигает ее на склоне холма. Она тяжело дышит… Впрочем, я лучше зачитаю вам оригинальный текст…

Лоренс Серенак едва ли не впервые с начала разговора не отвел глаз от гневного взгляда Стефани.

— «Орельен приближался к ней. Он видел, как вздымается ее грудь. Она наклонила голову, и ее белокурые волосы упали на одно плечо. Ее веки трепетали, залегшие под глазами тени сообщали взгляду тревожность, губы дрожали, а плотно сжатые, похожие на кошачьи, зубы сияли белизной…»

Инспектор шагнул вперед и оказался совсем рядом со Стефани. Она по-прежнему сидела на столе, и отступать ей было некуда. Лоренс подошел к ней вплотную, коснувшись ногой ее коленки.

— «Орельен остановился. Он стоял совсем близко, возвышаясь над ней. Еще никогда он не видел ее такой…»

Серенак на секунду отвлекся от книги.

— Это вы все портите, Стефани.

Он коснулся ладонью ее голого колена. Стефани не сдержалась — это было сильнее ее. Ее переплетенные ноги охватила мелкая дрожь. Когда она заговорила, в ее голосе не было ни следа былой уверенности:

— Вы странный человек, инспектор. Сыщик… Любитель живописи… Любитель поэзии…

Вместо ответа Серенак перелистнул несколько страниц.

— Вот. Все та же глава шестьдесят четыре, чуть дальше. Помните? «Я увезу вас туда, где никто вас не знает, даже мотоциклисты… Где вы обретете свободу выбора… Где мы сами станем решать нашу судьбу…»

Он бессильно опустил руку, державшую книгу, словно та весила не меньше тонны. Вторую руку он положил на ее все еще дрожащее бедро, как будто успокаивал плачущего младенца.

Они некоторое время молчали.