Черные орхидеи

Мейка не удержалась и, густо покраснев, снова улыбнулась Алену. Взгляд его темно-карих глаз остановился на ее губах, и она поняла, что ей безумно хочется, чтобы он ее поцеловал. В последний раз карие и зеленые глаза попали в магнетически притягательные силки. Так странно – этим двоим просто хотелось смотреть друг на друга, без слов, без свидетелей… не дышать, не моргать, не разговаривать. С трудом отведя взгляд, мужчина поднялся со стула, спрятал планшет в карман и, проходя за ее спиной, замер на мгновение. Мейка ждала, что он коснется ее волос, но… он не решился и отошел к коллеге.

На дрожащих ногах Мейка заскочила в дом, заперлась в душе и сползла на мраморный пол. Больше не нужно сдерживать себя, скрывать эмоции, лгать… Нервно рассмеявшись, она поддалась внутренней дрожи и затряслась, будто сильно замерзла. Спрятав лицо в ладонях, она вспоминала взгляд Алена, его большие загорелые руки, его губы… Словно в дурмане, она еще долго сидела на полу, слушала, как Сандрина несколько раз зашла в ее комнату, постояла под дверью душевой и ушла. Бабушка думала, что Мейка принимает душ. Раздевшись, она залезла в кабинку, под струи обжигающе горячей воды. Ее все еще трясло.

Намыливаясь мочалкой в третий раз, Мейка размышляла о том, что неспроста с ней происходят странные вещи, например, она все время думает о поцелуях, а теперь еще и об Алене. Наверняка в этом возрасте со всеми женщинами Дарниз происходило то же самое, ведь не зря они все рожали дочек к восемнадцати годам? Возможно, тот контракт, что они заключили с дьяволом, действует на юных девушек как катализатор? Ведь если девушка желает мужчину, намного легче залететь и подарить долгожданный плод семье, нежели заставлять насильно выйти замуж. Это магия крови или… бабушки намеренно делают с ней что-то… возможно, это некий ритуал? Не следовало говорить при всех бабушках, что она не собирается рожать в восемнадцать. Возможно, по этой причине они приняли меры? Эти мысли совершенно отрезвили трепещущее сознание, но сладкие чувства, которые она испытала ранее, находясь близко от Алена, забываться не желали.

Едва она вышла из ванной, как в комнату вошла встревоженная Сандрина.

– Мейка, вот ты копуша! И завтрак проспала, и теперь неизвестно когда сядешь за стол! Там Лекс пришел, у него бабушка умерла. Я предлагала составить тебе компанию, но он сказал, что спешит.

– Спасибо, ба, – кивнула Мейка, мимолетно покосившись на Сандрину.

Стала бы Сандрина заниматься колдовством для того, чтобы Мейка сама пожелала мужчину? Нет, только не Сандрина! Разве не она еще недавно просила, чтобы до дня рождения Мейка оставалась девственницей?

Лекс ждал Мейку в саду и курил. Он был спокоен, не подавлен, не бледен, только хмурился, уставившись невидящим взглядом на цветочные клумбы у ног. Заметив Мейку, парень перебросил окурок за стену, чтобы не сорить в саду, и приглашающе распахнул объятия. Оказавшись в крепких, но бережных руках друга, она прикрыла глаза, и все мысли тут же вылетели из головы. Она и сама не заметила, как коснулась губами шеи друга. Парень удовлетворенно вздохнул, казалось, он только этого и ждал. Утянув подругу за пышный куст сирени, чтобы из центра сада их не было видно, он с жадностью впился в ее губы, и Мейка упала бы от внезапно обрушившегося головокружения, если бы не его сильные руки. Она задыхалась, не понимая, что с ней происходит. Внизу живота то бабочки порхали, то больно тянуло вниз, а пальцы сами цеплялись за рубашку Лекса, его волосы, плечи. И веки закрывались сами…

– Лекс… – простонала она, восхищенная его губами на ее шее. – Лекс…

Она не звала, ни о чем не просила, только снова и снова повторяла его имя. Хотелось прилечь на траву под кустом сирени, ноги не держали. Хотелось, чтобы он не останавливался никогда! Лекс с легкостью вытеснил мысли об Алене. Мейка поняла, что отчего-то ей неважно кто рядом… Лекс… Ален… Смогла бы она чувствовать то же с Полем?

– Мейка… – простонал Лекс. – Я люблю тебя, Мейка.

Он больше не целовал ее, и его горячие руки не блуждали по воспаленному, жаждущему телу девушки. Он сжимал ее в объятиях так сильно, что ей казалось, будто они стали единым целым. Ей нравилось ощущать ладонями его горячее тело, бешеное, как после пробежки, сердцебиение, жадные, жгучие объятия. Он не хотел отпускать Мейку, и ей не хотелось, чтобы он ослаблял хватку. Но… он пришел попрощаться, а значит, им придется разорвать эти сладостные объятия. Нехотя оторвавшись от девушки, парень внимательно взглянул в ее темно-зеленые глаза и попросил:

– Мейка, не выходи за ворота без меня. Не гуляй одна. Я приеду так скоро, как только смогу. Пообещай мне, Мейк!

– Хорошо, Лекс, – кивнула девушка, во все глаза глядя на друга.