Черные паруса

Мой палец зудел на спусковом крючке. Я превратилась в троицу, моя свободная воля разделилась между пистолетом, Босой и тем, что осталось от моего самообладания. Я отлично понимала, что два молчаливых партнера в этом причудливом единении были сообщниками, побуждавшими меня завершить акт, который начался, когда я выхватила пистолет.

– Я бы на твоем месте уматывала отсюда, – грозно сказала я, пытаясь разогнуть палец и вернуть себе власть над рукой.

Немыслимым усилием воли я отвела ствол от головы Снида, но тут мой палец покорился оружию.

Из ствола вырвался энергетический импульс, нечто вроде розоватого плевка. Он ударил в водосточную трубу и аккуратно ее разорвал, опалив стену.

Затем пистолет вновь нацелился на мистера Снида, который, должно быть, к тому времени вполне убедился в моей серьезности. Подняв руки, держа свое оружие на большом пальце, он, спотыкаясь, попятился. Глаза у него были большие, умоляющие и жалкие, как у побитого пса.

Я пыталась делать то же, что и всегда, – сдерживать Босу, погружаясь в искусственную безмятежность. Наполнила разум приятными образами. Подумала о миленьких мелодиях, о красивых тканях, о ежедневных актах нежности и милосердия. Я обрушила на свой череп подобие тарана – такая прорва тошнотворных приятностей не оставит места для жестокости и жажды мести.

И вдруг я почувствовала, что ее влияние ослабевает; ненавистная сущность отдалялась, как будто я смотрела на нее через подзорную трубу, перемещая фокус на максимальное расстояние. Боса во мне уменьшалась, но не исчезала полностью.

Тихий далекий голос произнес: «Признайся, ты же не хочешь избавиться от меня полностью? Только не сейчас – ты же видишь, как я могу быть тебе полезна».

– Ты не часть меня, – прошептала я. – И никогда ею не будешь.

Палец на спусковом крючке снова зачесался. Но когда мистер Снид завернул за угол, пистолет как будто отпустил меня, рука ослабла. Я подождала несколько мгновений, прислушиваясь к удаляющимся шагам: судя по звуку, Снид перешел на бег.

Убедившись, что он меня не тронет, я вернула волевой пистолет в карман. Я одновременно ненавидела и дорожила им; хотела растоптать и прижать к груди, как подарок от любимого.

Несколько мгновений я стояла неподвижно, собирая остатки самообладания. Меня трясло.

И тут я увидела: кто-то наблюдал за мной из дальнего конца переулка. Высокий, худой и темный – всего лишь силуэт. Похоже, мужчина, но вряд ли один из людей Снида. На нем была темная одежда, но его не было среди слуг в черном, окружавших Глиммери. Он рассматривал меня еще некоторое время, достаточное для того, чтобы я поняла: именно я объект его пристального внимания и он следил за моим разговором со Снидом.

– Лагганвор!

Я выкрикнула это имя, не будучи уверенной. Если ошиблась, то, скорее всего, оно ничего не скажет незнакомцу. Если я права, как подсказывает интуиция, то он уже должен знать о нашем интересе к нему. В любом случае серьезного вреда это не принесет.

Кажется, наблюдатель заколебался – уже поворачивался, но вдруг застыл. Лицо оказалось на свету, и я увидела его, частично скрытое волосами, свисавшими до воротника. Лицо молодого человека, не лишенное привлекательности, вызвало во мне смутное ощущение чего-то знакомого. Я чувствовала, что знаю его или видела раньше, но это было невозможно.

– Лагганвор, – повторила я, на этот раз тише, для себя, а не для него.

Он простоял еще несколько мгновений профилем ко мне, а затем исчез.

Глава 17

Я уже подходила к отелю, как вдруг резко повернула и направилась в больницу, охваченная желанием поговорить с доктором Эддралдером. Шла окольным путем, не желая тащить за собой возможный «хвост» или, по крайней мере, упрощать ему задачу. Минуту-другую пряталась под прикрытием окружающих зданий, а потом рванула по изрытой кратерами и покрытой мусором земле, над которой висела больница, как обглоданный кусок хряща.

Никто не поздоровался со мной, не к кому было обратиться, а веревочные мосты и лестницы оказались подняты.

Оглядываясь так часто, что со стороны это можно было принять за нервный тик, я в конце концов собралась с духом и дернула за одну из свисающих цепей: пришлось повиснуть всем телом, чтобы она поддалась и послала сигнал.

Я сделала так три или четыре раза, и наконец наверху распахнулись деревянные ставни и высунулась круглая голова на тощей шее, похожая на леденец на палочке. Разумник окинул взглядом окрестности, прежде чем соизволил заметить меня.

– Сейчас не приемные часы, – хрипло сказал он.

– А если бы я заболела?

– Тогда тебе бы не хватило силы позвонить в колокол. Если не можешь позвонить – больная. Если можешь – здоровая.

Я осмыслила эту логику и решила, что лучше ее не оспаривать.

– Но если бы со мной был кто-то больной?

– А он есть?

Я огляделась по сторонам.

– Нет.

– Тогда проваливай и жди приемных часов.

– А когда они начнутся?

– Когда тебя не будет рядом, зайка. Все, иди гуляй.