Черные паруса

Возможно, она почувствовала, что за моим изумлением кроется нечто большее, чем факт кончины мистера Каттла. Я обернулась как раз вовремя, чтобы увидеть, как глазное яблоко падает вниз, гораздо быстрее, чем если бы просто повиновалось гравитации, вернее – центростремительной иллюзии, которая в Колесе Стриззарди считалась гравитацией. А потом оно исчезло.

Прозор присоединилась ко мне у перил:

– Наверное, он споткнулся.

– На меня что-то смотрело… несколько секунд назад. – Я сглотнула, прежде чем закончить: – Глаз. Висел вон там.

Я ожидала, что Прозор усомнится или не поверит, но вместо этого ее лицо еще сильнее посуровело, как будто все наши неприятности до этого момента были не более чем репетицией.

– Надо поглядеть, что там с мистером Каттлом. Твой желудок для такого достаточно крепок?

– Я учусь.

Мне потребовалось бы столько же времени, чтобы преодолеть шесть оставшихся маршей, сколько ушло на то, чтобы снова дождаться лифта, но Прозор хотела попасть в вестибюль раньше и поэтому побежала вниз. Она стояла на коленях рядом с разбившимся ползуном, когда я вышла.

– Не уверена, что это тот самый, – сказала она, очень осторожно отодвигая капюшон, чтобы рассмотреть лицо. – Но если придется, поставлю на это пистоли. Должно быть, Каттла послали сюда, как только Снид доложил Глиммери о нашем выборе гостиницы.

Это был очень дурной поворот. В отличие от обезьян, мистер Каттл был тверд снаружи и мягок внутри. Удар раздробил внешнюю оболочку, и содержимое солоновато-зеленого цвета свободно разлилось по полу. Оно все еще растекалось, и Прозор была вынуждена отползти на коленях, чтобы ее не коснулось это тошнотворное рагу. Длинный отросток, что-то вроде передней конечности, оторвался полностью, и единственный крючковатый палец на конце этого придатка все еще дергался, постукивая по полу.

Мною завладели две сильные противоречивые эмоции: благоговение, возникающее в присутствии абсолютно чуждого существа, чей жизненный процесс полностью отличается от нашего, и мучительное чувство сопереживания, убеждение, что ни одно существо не заслуживает такой смерти.

– Ты была неосторожна, – сказал я, заметив, что Прозор оставила след в зеленой луже.

– Это не я. – Она встала и продемонстрировала чистые подошвы.

Мы находились сразу за углом от стойки портье, и мне показалось довольно странным, что никто не обратил внимания на случившееся. Я вышла из-за угла и увидела стол, все еще светящийся мерцательник, ящички для ключей и почты. Был там и круглолицый клерк – сидел, уткнувшись лицом в газету.

Я подошла к нему и приподняла голову. На газете остались пятна слюны. Глаза под полуприкрытыми веками шевельнулись.

– Отключился, как лампочка, – сказала я. – Его каким-то образом вырубили.

Холодный сквозняк поцеловал меня в затылок. Я обернулась. Вращающаяся дверь втолкнула в вестибюль немного ночной сырости. Вошла Фура.

– Кажется, мы договорились встретиться в баре.

– Договорились, – резко ответила я, не обращая внимания на ее тон. – А потом с нами приключилась маленькая неприятность в виде мертвого ползуна.

– Что?

– Мистер Каттл пришел из дворца Глиммери. По крайней мере, мы полагаем, что это он. Прокрался наверх, и там я застала его врасплох. А потом… вот. – Я кивнула на труп, который она и сама вскоре заметила бы, так как он лежал на виду.

Фура уставилась на него, и вокруг ее глаз и носа вспыхнули узоры светлячка, словно свежая боевая раскраска.

– Что ты с ним сделала?

– Адрана ни при чем, – сказала Прозор. – Разумник упал, или его столкнули. Тут был кто-то еще. Этого круглолицего типа, консьержа, тоже вырубили. Ты видела, как кто-нибудь выходил?

– Нет.

Фура присоединилась к нам возле ползуна. К этому времени двое или трое постояльцев вышли из своих номеров и показались на лестничной площадке второго этажа, но суровый взгляд Фуры убедил зевак, что это не их проблема.

Она рассматривала Каттла, как мне показалось, с той же смесью отвращения и жалости, что и я. В моей сестре ощущалась жестокость и все возрастающая отчужденность, однако она была не настолько далека от своего прежнего «я», чтобы утратить без остатка добрые чувства.

– Очень скверно, – проговорила она тихо. – Люблю выбирать врагов в подходящий момент. Я хочу узнать, что задумали ползуны, но это не значит, что я спешу с ними поссориться.

– Если он сюда пришел по приказу Глиммери, – сказала я, – кто же его убил?

– Отпечаток ноги может быть ключом к разгадке, – заметила Прозор.

– Лифт заработал, когда мистер Каттл спускался. Я решила, что он вызвал кабину, но теперь думаю, это кто-то другой ехал вверх. – Я взглянула на Прозор, потом снова на Фуру. – Есть еще одна деталь, и я не понимаю, как с нею быть. Как раз после того, как мистер Каттл упал, появился глаз.

– Глаз? – эхом отозвалась Фура.

– Он просто парил и смотрел на меня. А потом улетел. Я никогда не слышала ни о чем подобном. А ты?

– Я… тоже.