Чёрные розы

Напротив него за столиком сидела маленькая худая бабулька. Она одной рукой держала чашку с кофе, шумно из неё отхлёбывая, а в другой у неё была авоська, которую она не выпускала из рук. Откуда она откопала эту авоську? – размышлял Аполлон. С такими авоськами ходили в советские времена. Губы у бабульки были густо накрашены ярко-красной помадой, которая оставляла на чашке жирные размазанные следы. Аполлон поморщился. А ведь кому-то потом придётся пить из этой чашки. Была б его воля, он бы таким бабулькам наливал кофе в пластиковые стаканчики, чтобы не пачкали общественную посуду.

Сбоку от Аполлона сидела парочка: молодой человек в обтягивающих джинсах и девушка в очень короткой юбке. Молодой человек под столом запустил свою руку девушке под юбку, при этом они мило о чём-то беседовали, как будто ничего не происходило. А они ведь думают, что никто не видит, чем они там занимаются. Аполлон перевёл свой взгляд направо. Там сидел мужчина и задумчиво смотрел в окно. Одной рукой он ковырялся в носу, делая это настолько откровенно, что Аполлону стало неловко, и он отвернулся. Боже, что за паноптикум?

Аполлон расплатился и вышел из кофейни. На душе было противно. К тому же надо было спешить на встречу с издателем. Аполлон сел в машину и врубил музыку на полную громкость. Из динамиков орал Фараон. Аполлон с удовольствием слушал молодых современных исполнителей, они наполняли его энергией, давали мощнейший заряд бодрости. Только его коробил мат, который в некоторых песнях просто зашкаливал, а ещё у него вызывал недоумение тот факт, что рэперы и прочие музыканты и певцы, которым было лет по девятнадцать, очень часто поют в своих песнях про сук, которых они ежеминутно трахают. Господи, как времена-то изменились, думал Аполлон. Где же были эти суки, когда ему было девятнадцать? В то время он бы всё отдал, если бы ему показали хотя бы одну такую. Эх, он в свои девятнадцать секс видел только во сне.

Аполлон одернул себя. Он, похоже, превращается в какого-то старого пердуна, который ругает молодёжь за распущенность и аморальное поведение. А ведь совсем недавно и он был молодым, и его также ругали представители старшего поколения. Ничего не меняется в этом мире, с грустью подумал Аполлон, кроме того, что мы неумолимо стареем.

Музыка немного отвлекла Аполлона от невесёлых мыслей. Подъезжая к зданию издательства, мужчина был уже относительно спокоен.

Михаил уже ждал его в своём кабинете.

– А, Аполлон, проходите, проходите.

Аполлон поздоровался и уселся в глубокое кресло напротив стола, за которым сидел Михаил. Он делал вид, что разглядывает картину за спиной Михаила, а на самом деле вглядывался в его лицо, чтобы угадать по нему в каком тот настроении и что готовит ему эта встреча.

Михаил молчал и стучал ручкой по краю стола – собственно говоря, скорее всего ничего хорошего этот звук не предвещал. Аполлон откашлялся. Михаил отложил ручку в сторону и, сцепив руки в замок, положил их на стол.

– Ну что я хочу вам сказать, дорогой Аполлон?

Аполлон выпрямился и одёрнул на себе пиджак. К чему эти вступления? Неужели сразу нельзя сказать своё мнение? И с каких это пор Михаил стал называть его «дорогим»?

– Роман ваш… – Михаил замолчал, видимо, подбирая слова. – Как бы вам сказать… В общем, это полное говно.

Аполлон дёрнулся в кресле. Щёки у него покраснели от возмущения. Такого от Михаила он никак не ожидал. Его издатель был хоть и строгим, и даже придирчивым, но никогда еще Аполлон не слышал от него настолько грубых слов. Что же сподвигло его так оценить результат его полугодовой каторжной работы? Неужели роман настолько плох? Руки у Аполлона вспотели. Он почувствовал, как по спине стекает струйка пота. Несмотря на то, что сейчас он находился в творческом кризисе, он всё равно был уверен, что роман, который он написал, заслуживает внимания. Он буквально выстрадал его, вложил в него самые сокровенные свои мысли, которые до этого боялся поведать бумаге. И вот результат. Его роман только что назвали говном. Аполлон кашлянул и поднял глаза на Михаила. Тот смотрел куда-то поверх его головы.

– И почему вы так считаете? – еле выдавил из себя Аполлон.

– А вы сами не видите очевидного? Все ваши персонажи картонные, сюжет вымученный, ни одного искреннего свежего слова. Сплошные банальности. Это никуда не годится. Это болото, трясина. Признаюсь вам честно, я даже не смог дочитать ваш роман до конца. О чём вообще ваш роман, Аполлон? Что вы хотели им сказать? Почему ваш главный герой такой… обыкновенный?

– А про кого я должен был писать? – взорвался Аполлон. – Про маньяка, про сумасшедшего, про больного идиота? Или, может, про наркомана?

Руки у Аполлона тряслись от обиды и злости.

– Не злитесь, это вам не идёт, – спокойно сказал Михаил. – И скажите мне, чем плохи маньяки? Маньяки как раз интересуют людей. Людям всегда интересна тёмная сторона их людской сущности. Им интересно покопаться во внутренностях таких личностей. Ну а что вы можете сказать об обычном простом человеке? Ничего нового. Это скучно, Аполлон, скучно, понимаете?