Черные секреты

Сонгён гневно смотрела на розы в руках Чэсона[5]. Это что, какая-то новая стратегия? Муж, похоже, все еще не осознавал сложившуюся ситуацию.

Сонгён, сидевшая перед камином, снова повернула голову и посмотрела на тихо горящее внутри него пламя. «С чего начать? С госпожи Ом? С памяти о моем отце? С пляжа для серфинга в Яняне? С больницы?» Накопилась целая куча тем для обсуждения. Ей было очень любопытно, какое оправдание он придумает в этот раз.

Чэсон отворил входную дверь, и, смутившись, оставил розы на столе. Затем подошел к Сонгён и с беспокойством вгляделся в ее лицо.

– Ты в порядке?

«Сначала он обвинит тебя в психических и эмоциональных проблемах…»

Все шло именно так, как и предсказывала Хичжу. По ее словам, это типичная манера поведения мужей-газлайтеров. Она объясняла: чтобы приручить, контролировать и сбить с толку другого человека, газлайтер постоянно заставляет его сомневаться в себе.

Сонгён решила больше не спускать с рук манипуляции мужа.

– Что ты сделал с вещами моего отца?

– О чем это ты? Какие вещи?

– Они лежали в моем ящике. Это ты избавился от них?

– Ты же выкинула их еще в Сеуле. Ничего не путаешь?

Похоже, Чэсон решил притвориться, будто ничего не знает о вещах ее отца. «Почему я тогда не смогла настоять на своем? Для меня это было драгоценней всего на свете, так почему же я послушала мужа и согласилась с ним?»

– Ты поэтому выгнала женщину? О чем ты, черт подери, думала?

– Причина, по которой я уволила ее, тебе прекрасно известна.

– Что? С тобой сегодня все нормально? Ничего не случилось?

– Я не в порядке ровно с того момента, как мы переехали сюда. Даже нет – с тех пор, как встретила тебя.

– Ты все еще об этом? Мы же переехали ради тебя, нет? Кто говорил мне спасибо?

– Ради меня? Это было ради тебя!

– Перестань. Теперь ты намерена испортить мне настроение?

– Не прошло и недели после нашего разговора, а ты уже уволился из больницы. Ты ведь тогда заявлял, что все это ради меня?

Когда прозвучало слово «больница», черты его лица исказились.

– Ты беременна, поэтому так ранима, понимаю; но, может, остановишься?

– А в больнице мне сказали другое: тебя уволили из-за возбуждения дела о врачебной халатности.

– Ты рехнулась? Хватит воображать себе невесть что. Не было такого!

Муж задергался, подошел к холодильнику, достал банку пива и присосался к ней.

С того момента как они решили переехать, сомнения не покидали Сонгён. Вернувшись из Яняна, она вспомнила, что муж Хичжу работает в сфере, связанной с больницами, и позвонила ей, чтобы попросить об одном одолжении.

Муж Хичжу знал все крупные больницы и по долгу службы постоянно объезжал их для встречи с врачами. Он передал Сонгён всю возможную информацию о произошедшем с Юн Чэсоном. Оказывается, двое пациентов умерли во время операции из-за его фатальных и очевидных ошибок, на больницу был подан иск, и ее руководство даже рассматривало возможность применения дисциплинарных мер к Чэсону. Среди медсестер также ходили слухи, что Чэсон под шумок таскал наркотические обезболивающие.

Услышав эту историю, Сонгён наконец смогла поведать подруге секрет ее мужа и Хаён, о котором не получалось рассказать в течение всех трех лет сеансов. Пока они разговаривали, Сонгён также начала сомневаться в лекарствах, которые принимала долгое время: муж приносил их ей в качестве пищевых добавок. После того как Сонгён поделилась новостью о беременности, он избавился от них.

– Я столько для тебя всего сделал, а ты так поносишь меня? Неблагодарная… Уже забыла, сколько я заботился о тебе?

Этими словами муж лишь подчеркнул, что никогда не признает своих ошибок. Все верно.

«Где заканчивается правда и начинается ложь? Все, что он говорил и делал, было обманом. Существует ли в его мире такая вещь, как искренность?» И все же Сонгён чувствовала себя дурой, раз ожидала услышать оправдания.

Она прошла в кабинет, надела пальто, подняла собранную сумку и вышла. Чэсон, отшвырнув недопитую банку с пивом, преградил ей путь.

– Что ты сейчас делаешь? Ты в себе?

– С недавних пор в себе.

– И куда ты пойдешь в таком положении? О ребенке совсем не думаешь? Почему ты такая эгоистка?

Когда Сонгён прикидывала в уме, что делать дальше, больше всего ее сердце болело за ребенка. Если она порвет отношения с мужем, маленькому придется расти без отца. Затем она подумала о Хаён – и укрепилась в собственном решении. Нельзя поддерживать человека, который оказывает пагубное влияние на всех окружающих, только потому, что он твой отец.

– Отойди. На этом все кончено.

Сонгён отодвинула Чэсона и попыталась выйти, но он выхватил сумку у нее из рук и швырнул на пол. Сонгён пошатнулась.

– Чье это решение? Из-за кого я приехал в эту глушь? Как смеешь ты отрицать мою искренность?

Чэсон схватил Сонгён за плечи и прижал к стене. Малыш, должно быть, испугался, и у нее потянуло живот. Чэсон сжал подбородок Сонгён, приблизил свое лицо к ней вплотную и заорал:

– Почему ты мне не веришь?! Я делал все, что ты желала, ради тебя; почему?!