Черные звезды

30.10. 77. Ну вот, я и решился — проник в двигатель. Капитальный ремонт в полете не предусматривался нами. Пришлось все изобретать на ходу. Свой постоянный герметический скафандр с термоизоляцией я обшил снаружи гибкими нейтролистами, чтобы предохранить себя от радиоактивного излучения. Из кабины выбрался через шлюз. Привязал себя проводом, потому что в невесомом мире можно нечаянно оттолкнуться от ракеты, а потом будешь барахтаться и так и не дотянешься до близкой двери. Кое-как, цепляясь за обшивку, дополз до дюз, через них протиснулся в реактивную камеру. Как и предполагалось, подвели стержни. Они были сломаны у основания. Почему они сломались, сказать трудно — изломы оплавлены. Очевидно, при длительном, непредусмотренном, невероятном ускорении стержни оказались слишком хрупкими. Не выдержали. Если бы стержни были уничтожены, раздавлены целиком, немедленно произошел бы атомный взрыв. Но, обломившись, они остались тут же, в камере. Ход реакции изменился, и я потерял возможность управлять ею.

30.10. 77. Час спустя. Ремонт! Да ведь он не нужен, даже вреден.

Буду рассуждать последовательно.

Я лечу от Земли со скоростью, близкой к скорости света. Прежде всего мне нужно эту скорость погасить. Залетел я невероятно далеко. Пока погашу скорость, улечу еще дальше. Чтобы вернуться на Землю, двигаясь с обычными для ракеты скоростями, мне понадобятся многие годы. У меня не хватит ни времени, ни воздуха, ни пищи. Значит, надо затормозить, повернуть, вновь разогнаться до скорости света, проделать с этой скоростью основную часть пути, а затем еще раз затормозить, приближаясь к солнечной системе. Итак, двигатель должен трижды проделать ту работу, которую он уже сделал без спросу.

Если же я отремонтирую атомный реактор, то восстановлю слабенький двжагель, пригодный для полета на Марс без посадки, двигатель, который способен развить скорость лишь до 13 км/сек — для меня убогую и ничтожную. Я даже повернуть не сумею, израсходую все топливо и потеряю надежду навеки.

Какой же выход? Только один — оставить все как есть. Пусть снова начнется этот могучий процесс, который занес меня сюда. Клин вышибают клином, отнюдь не иголкой. Риск страшный… но выбора нет. Или медленная смерть от удушья и голода через год… или смертельный риск и надежда.

Решился.

2. 11 77. Приготовления окончены Потратил два дня, чтобы привести в порядок рулевые двшатели, за1рузить аюмное горючее, переместить аммиак в баки, питающие двигатель. Победа или смерть! Включаю.

2.11. 77. 10 минут спустя.

Снова невыносимая тяжесть… Снова я придавлен к креслу. Но я жив! Удалось! Уже торможу! Двигатель послушен.

4. 11. 77. Как же далеко я улетел, если созвездия искажаются! Многие яркие звезды перекочевали из своих созвездий в соседние. Я думаю, что до Земли не меньше пяти световых лет, с точки зрения земного наблюдателя, конечно.

Так вот он, секрет межзвездных перелетов. Если при обычных для ракет скоростях недостаточно многих человеческих жизней, чтобы достигнуть самых ближайших звезд, то при такой скорости, как у моей ракеты, время внутри межзвездного корабля почти остановится. И пассажиры его достигнут любых глубин Вселенной. Правда, пока они летят, на Земле сменяются поколения, и только память останется о смельчаках, которые отправились к далеким звездам. Но когда-нибудь они вернутся, чтобы обогатить науку новыми бесценными данными. Нет границ человеку во Вселенной, нет недосягаемых миров и галактик!

7. 12. 77. Скорость уже заметно меньше субсветовой. Давно исчезли эффекты высоких скорое!ей и небо приняло нормальный вид — оно одинаковое впереди и позади Продолжаю беспрерывно фотографировать. Ведь я улетел так далеко, что смотрю на звезды как бы с иной позиции, и снимки мои очень важны, чтобы определить расстояние до звезд и их расположение в ближних областях нашей Галактики.

4. 6 78. Надо вытерпеть еще два месяца.

Лечу домой. Все позади — и торможение, и поворот, и разгон, и еше две недели во власти относительности уже на обратном пути. Позади более девяти месяцев перегрузки и месяц невесомости. Съемки прекратил. Кончилась пленка, и самое интересное пройдено. Теперь только одно… доставить снимки на Землю.

Чувствую себя худо — на коже красные пятна, покалывает сердце, температура пониженная. Все-таки столь длительная перегрузка вредна для здоровья. Стараюсь спать побольше, чтобы быстрее шло время. Но спится плохо даже со снотворным. Во сне прислушиваюсь к двигателю. Страшнее всего погибнуть сейчас… у порога счастья.

Очень боюсь за снимки и записи. Такая жалость, если никто не узнает о моих открытиях. Лишь бы ученые увидели мой труд, тогда жизнь имела смысл… но обидно и умереть. Нет, кривлю душой, умереть жалко, боюсь не только за работу. Очень хочется еше раз увидеть Родину, зеленые поля, московские улицы, живые человеческие лица…

31. 7.78. Вхожу в Солнечную систему. Вижу Солнце маленьким, но ослепительно ярким диском. Оно уже чуть-чуть нагревает ракету.