Черный

– Мистер Дойл, это все война, – у Ханта задрожали губы, но он не потерял контроль и сдержал слезы. – Я прошёл Ирак и Иран. Потом мы были в Ливии, сидели там неделю за неделей без каких-либо движений. Действия велись только с воздуха, но нас загнали в страну для подстраховки. Мы изнывали от безысходности и скуки. Был с нами один парень. Он и предложил сыграть партию в покер. Понимаете, что такое азарт? Раз, другой, потом тормоза отказывают. Я боевой командир, сэр, я привык идти в поход, я привык двигаться, привык воевать.

– Убивать…

– Да, и убивать, если прикажут!

Кристофер видел то, о чем он говорил, словно короткометражный фильм в своём сознании. Так это начиналось: жара, пыль, сонный военный лагерь. Стол под навесом между палатками, бутылки виски. Группа мужчин, офицеров разных чинов, азартно играют в карты. Среди них самозабвенно играет Джеймс Хант. Мужчины кричат, залпом глотают пойло, курят гашиш, подначивают друг друга. Спиной сидит человек в кепке цвета хаки, лица которого Кристофер не видит. Он сдаёт карты. Он заводила. Он – зачинщик. Ни с того ни с сего мужчина вдруг оборачивается… и подмигивает Кристоферу. В загорелом, покрытом потом и пылью лице с раскосыми черными глазами Дойл узнает Плейфорда. Вот кому Хант проиграл свою машину и дочь.

– Что тут скажешь…– пробормотал Кристофер.

– Что вы скажете? – вполголоса проговорил генерал тоном, как будто только что продал родину и ждал решения трибунала.

– Я хочу спросить, почему вы не пошли к ростовщикам? В казино, в конце концов. Там можно выиграть кругленькую сумму за считанные минуты.

– Или проиграть все, даже сбережения на образование дочери… – Хант тяжело кивнул на деньги на столе.

– Но я не беру наличных. Я все делаю законно, и вам придётся перевести эти деньги на счёт, если только вы не решите обратиться к ростовщикам за недостающей суммой.

Хант замотал головой:

– Я не пойду к бандитам. Я – американский офицер. Я генерал! Я хочу получить эти деньги законным путём. У меня осталось четыре дня. Я обязан буду отдать свою дочь, если не выплачу за неё восемьсот тысяч в четыре дня.

– Почему же вы так поздно пришли?

Хант сокрушённо покачал головой:

– Я думал, что смогу выкрутиться сам. Но я уже всем должен. Меня действительно засосало. К вам я решился обратиться в самую последнюю очередь, потому что мне негде… совершенно негде взять эту сумму.

– А если я откажусь?.. Что… дальше?

Последний вопрос вывел Ханта из себя, и он рявкнул:

– А что дальше – не ваше дело!

– Я знаю… – Кристофер вдруг понизил голос до шёпота. – Вы сунете себе дуло в рот… – Хант с ужасом наблюдал, как его светло-голубые, прозрачные глаза стремительно чернели, будто бы их застил мрак. – И будь что будет. Вы уже думали об этом… снова и снова… Ваша жена, умершая в страшных мучениях год назад, заклинала вас заботиться о дочери. Это все, о чем она просила. Вы не сдержали единственное обещание. Вы утратили все, что было для неё дорого. Семью, дом. Утратили себя, утратили её. Вы по собственной воле отдали дочь в рабство. Вы её даже не продали, вы проиграли её. Вы уже потеряли себя и не сможете спасти дочь, если не остановитесь. А вы можете остановиться? Разум, совесть, сила воли помогут вам? – Дойл прищурился. – Или только ствол во рту остановит Джеймса Ханта? Вояка, прошедший невредимым через три войны, умирает, вышибив себе мозги… это даже не забавно. Это то, о чем газеты будут молчать. Им заткнут рот, чтобы честь армейского мундира не была осквернена вашей испорченной кровью. Скука. Азарт. Деньги. А вы не думали, что это возвращаются ваши мертвецы? Что это дети, которых вы давили гусеницами своих танков, возвращают вам должок? И если это так, тогда даже сталь между зубами вас не спасёт…

И Кристофер улыбнулся. Он не мог видеть своего лица, но чувствовал, что его улыбка была страшной; ледяной и зловещей, как оскал самой смерти. Побледневший генерал глядел на него, не моргая, не в силах отнять от него глаз. Кристофер Дойл будто заполнил собой все пространство, и в неясных отблесках ночного города, позади него замелькали черные тени.

– Вы дьявол… – пролепетал Джеймс Хант. Он неловко вскочил, перевернув кресло, и бросился к выходу. Тяжело прогромыхал по паркету. С силой захлопнулась дверь.

– Да нет, не я… – вполголоса произнёс Дойл, словно возражая вслед Джеймсу Ханту.

Он снова остался один. На столике перед ним в беспорядке валялись пачки стодолларовых банкнот. Кристофер в ошеломлении уставился на деньги.

Послышались звонкие хлопки – из кабинета выглянул Плейфорд. Он вошёл в гостиную, хлопая в ладоши. Достиг середины комнаты и поклонился Кристоферу.

– Браво, Крисси! Это было великолепно, – с торжествующей улыбкой прокомментировал он. – Даже я не сработал бы лучше.

– Кто я? – сипло повторил Дойл свой недавний вопрос.

Плейфорд с недоумением пожал плечами:

– Я не знаю, Крисси. Я познакомился с ангелом, который по чистой случайности получился не того цвета. Или это не случайность? – он довольно ухмыльнулся.

Мучительные сомнения в голове Дойла распугивали все остальные мысли. А что, если белые ангелы были правы насчёт него?..