Черный

Кристофер тяжело вздохнул и сделал, как велели. Полицейские приближались к нему с двух сторон. Все по протоколу: одна рука на расстёгнутой кобуре, вторая – на дубинке. Тот, который подошёл со стороны водителя, достал фонарик и тщательно просветил салон автомобиля. На мгновение Дойл ослеп от колючего голубоватого луча, направленного точно ему в лицо.

– Сэр, предъявите документы. Не делайте никаких резких движений. Спокойно достаньте документы и подайте их мне.

Дойл кивнул. Он поднял левую руку в знак подчинения, правой – пошарил в кармане брюк. К счастью, он машинально сунул документы в карман, перед тем как выскочить из квартиры.

– Почему вы нарушаете скоростной режим? – строго спросил полицейский, скользнув глазами по его бумагам. Он передал их напарнику, и тот отправился в патрульную машину, чтобы прогнать документы через компьютер.

– Я невероятно спешу. Это вопрос жизни и смерти. Меня ждёт очень тяжело больной человек. Счёт его жизни идёт на минуты. Если я не успею на помощь, может случиться непоправимое, – Кристофер постарался говорить как можно спокойнее. Но нервы были на пределе. Ему мерещилось, что генерал медленно открывает рот и кладет ледяное дуло боевого пистолета себе на язык. Закрывает глаза. Опускает палец на спусковой крючок. Его восемнадцатилетняя дочь, ничего не подозревая, читает книгу в своей комнате.

– Вы что, врач? – удивлённо спросил полицейский и заглянул в салон Порше через открытое окно.

– Да, – не моргнув, ответил Дойл, – целитель. Тороплюсь к пациенту.

В некотором смысле он не лгал.

Полицейский замялся. К нему подошёл напарник и начал задавать вопросы. Тот едва слышно отвечал. В голосе сквозили сомнения.

«Он иностранец. Англичанин. У него права международные. Значит, он и месяца здесь ещё не пробыл. Как он может быть лицензированным врачом?» – резонно отозвался напарник с более громким голосом. Они одновременно оглянулись в сторону Дойла и продолжили словесную перепалку так тихо, что Кристофер не смог разобрать больше ни слова. Терпение покорно ждать своей участи полностью иссякло.

– Джентльмены! Ребята! – тогда с жаром обратился к ним Дойл. – Я вас умоляю, я говорю правду. В этот час на улицах немного машин, я шёл по скоростной полосе, ни для кого не представлял угрозы. Я психолог. У меня пациент на грани самоубийства. Здесь важна каждая минута. Я действительно могу не успеть спасти человека. И это будет не на вашей, а на моей совести. Я никогда не смогу себе этого простить! И всегда буду вспоминать вас.

– Мистер Дойл, вы употребляли алкоголь или какие-нибудь препараты, запрещённые к использованию за рулём? – и полицейский снова направил луч фонаря ему в лицо. Кристофер попытался закрыться рукой, но это вызвало недовольный окрик патрульного.

– Нет, – сквозь зубы процедил Дойл. В его голове затикала секундная стрелка.

– Он чист, – уверенно сказал полицейский и спрятал фонарь. Кристофер нервно посмотрел на часы. В этот же момент второй патрульный вернул ему документы.

– Мы поверим вам, мистер Дойл. У вас нет серьёзных нарушений, поэтому на этот раз обойдёмся предупреждением. Мы считаем целесообразным сопроводить вас до места назначения, чтобы вы могли добраться туда как можно быстрее и без новых нарушений.

Кристофер, не раздумывая, согласился.

Теперь утопить педаль можно было без риска оказаться в наручниках. Впереди него на всех парах мчались полицейские с включённой мигалкой.

За несколько кварталов от дома генерала они оставили его одного, чтобы не тревожить погруженный в мирный сон благополучный район.

Небольшой красивый дом генерала, выстроенный в сотне метров от пляжа, спал. Но в окне на втором этаже горел неяркий свет. Настольная лампа или ночник – подумал Кристофер. Он быстро взбежал по терракотовым ступенькам, вытянул руку, чтобы нажать на кнопку звонка, и… вдруг остановил себя. В его воображении ясно зазвенел колокольчик, и в этот же миг раздался выстрел. Дойл резко отдёрнул руку. Он оглянулся по сторонам и торопливо обогнул дом. Ещё раз оглядевшись, перемахнул через невысокий кирпичный забор в маленький садик. Пригнувшись на всякий случай, он пересёк клумбы и приблизился к задней двери, сплошь заплетённой красной бугенвилией. Прижался плечом, надавил на ручку, сильно толкнул. Дверь крякнула и отворилась.

Кристофер оказался в просторной темной столовой. Громко тикали часы на каминной полке. Других звуков слышно не было. Дойл не знал, был ли генерал дома один, но сам он, несомненно, находился здесь.