Черный день. Книги 1-8

Он вспомнил, как Живорез повернулся в последний момент, глаза его стали размером с крупную монету-питерку. Пришлось действовать быстро.

Именно с него Александр и начал, отсекая по три патрона. Пистон не успев ничего понять, получил пули в спину, в шею и в голову. Пузырь все понял, но был слишком неповоротлив. Еще три достались Богодулу.

Но тот не умер сразу и не испугался, а успел прыгнуть к убийце-ренегату, как был, без штанов. Добивать его пришлось почти в упор, потом стрелять уже в ползущего. После этого Дядька не мог больше ползти, но и не умирал. Пришлось приложить прикладом по лысому черепу, не для того, чтобы избавить от мучений, а чтобы не видеть, как он бьется в агонии. Сашу передернуло от противного хруста, и все затихло. Даже девчонка заткнулась. Только сейчас до Саши дошло, что все это время она пронзительно верещала. И в этот момент он услышал голоса. Еще на улице, но они быстро приближались. Все должны были слышать выстрелы. Он весь поселок на уши поставил.

Снаружи у главного входа стоял на часах боец. Но в здание тот не спешил врываться.

− Быстро вали отсюда!

Нет, она не похожа на Киру…

По фигу. На всё. На всех.

«Что со мной сделали? То же, что с ней, только морально».

– Через заднюю дверь уходи, там никого нет, – сказал он, хотя не был в этом уверен. Просто надо же на что-то надеяться. Поста там точно не ставили.

Она медленно поднималась. Даже не пыталась прикрыть наготу. Как зверюшка.

Выходит, любой человек в состоянии сильного стресса – возвращается назад, к истокам.

– Вали, вали быстро! Прячься в какой-нибудь ваш схрон, получше прячься, чтоб тебя… − он кинул в девчонку что-то из ее тряпок. Она машинально поймала, прижала всё к груди и тут же побежала, как заяц.

Младший выдохнул. Натянутые нервы расслабились, и он почувствовал что-то похожее на апатию. Наверное, отходняк после выброса адреналина. Как пьяный. Ощущение нереальности стало таким, что все напоминало мультик. Но уже не трясло, и то хорошо.

Времени подумать, что делать дальше, не было. Выйти и заорать, что напали оборвыши? А пока все ищут врагов, прочесывают дом и готовятся к бою – тикать?

Поджечь тут все? Не успеть. Да и что это даст? Пока они действительно думают, что напали оборвыши. Но быстро разберутся.

Он стоял один посреди комнаты, залитой кровью, с еще горячим автоматом, из которого убил четверых сослуживцев, один из которых унтер-офицер, и думал, как жить дальше.

Это не было помутнением рассудка. И если говорить о Богодуле, он давно фантазировал, как его уничтожить. Остальным досталось за компанию, хотя они… кроме, пожалуй, фельдшера, были засранцами. Тот был гадом только по должности. Нейтральным. Нейтральные − гнусная порода.

Не жаль ни грамма никого. Не сорвало клапан. Сорвал его себе сам.

Запах гари – теперь не только от плоти, но и от сгоревшего пороха, стал гораздо сильнее. И мешался с запахом крови, содержимого внутренностей.

Выбежал в коридор, начал спускаться… и еще на лестнице между этажами услышал топот на бетонной площадке перед крыльцом. Похоже, часовой один не решился зайти, ждал подкрепление.

Хотя инстинкт говорил бежать обратно, Младший преодолел себя и метнулся вниз, вроде бы туда, откуда шла опасность. Вот и первый этаж. Толкнул ближайшую дверь, слабый проржавевший замок просто вылетел, и спрятался в каморке, где стояли какие-то ржавые лопаты и грабли.

Трое или четверо «котов» пронеслись мимо прикрытой им за собой двери. Вот их ботинки прогрохотали вверх по лестнице. Они не переговаривались, сохраняя угрожающее молчание. Но вскоре со второго этажа послышался отборный мат, полный не то злости, не то страха.

А Младший в это время, уже слыша приближение к зданию новой группы, вылез через окно каморки, где вместо стекла была фанерка.

Он успел увидеть, что задняя дверь приоткрыта. Значит, свалила. И планировку здания знала. Ну и с богом. И плевать на всё.

Сам он тем путем не пошел, но вылез на той же стороне. Там раскинулся заросший палисадник, где когда-то были клумбы, а теперь высились колючие заросли. А уже оттуда ему удалось, сдерживая первое побуждение – бежать! – незамеченным доползти до ближайшего сарая.

Какое-то время спустя Саша лежал в траве возле железнодорожной насыпи. Мокро, холодно, противно. Мошкара наконец-то его заметила. Старался не отсвечивать, слиться с колючими зарослями. Иногда осторожно выглядывал. Видел беготню в поселке, слышал громкие крики.

Искали. Понятно, кого.

В здание, где произошла бойня, вбегали бойцы, потом выбегали. Чуть позже начали выносить тела. Несколько человек стояли на часах, но большинство перемещались по деревне и действовали вроде бы осмысленно: обыскивали по второму разу дома, кружили по зарослям. Но все это выглядело бестолково.

«Они не понимают, что произошло. Скорее всего, решили, что пленную кто-то освободил. Хотя за бригадирами такой гуманизм не водится, те и куда более ценными кадрами жертвуют…. А так как твоего тела нет, напрашивается вывод, что тебя захватили. Им в голову не может прийти, что это сделал ты. Один. Без причины».

Молчун лежал, думая о превратностях судьбы.