Черный Дракон

— И... как мне быть? — ее взгляд беспомощно обращается к карете с настежь распахнутыми дверями и двум лошадям, беспокойно бьющим копытами.

— Вы ехали в Гренну?

— В Венерсборг... К ее жениху.

— Придется ему искать новую невесту, а тебе возвращаться, — равнодушно бросает Адан. — Хватит, нам пора.

— Нет, — наконец нарушая свое молчание, резко выпаливает Ричард, — я не брошу девушку в беде.

Уже направившийся к своей лошади Блез останавливается и оборачивается, будто убеждаясь, что не ослышался, а Монд продолжает:

— Скажи, куда мы должны отвезти тебя.

Она удивленно моргает, прежде чем осторожно спросить:

— Кто вы вообще такие?

— Он, — не давая остальным шанса представиться, влезает раздраженный наемник, на лице которого уже запеклась кровь убитого бандита, — напыщенный юнец, считающий себя благородным воином и впервые вблизи увидевший женщину, у рыжего проблемы с Орденом, а я просто хочу добраться уже до сокровищ, чтоб вас всех...

— Выходит, — из ее взгляда, заменяясь азартом, исчезает последняя капля страха, словно она позабыла об обстоятельствах их встречи, — вы охотитесь за Драконом?

Коннор удивленно кивает, когда она смотрит на него.

— В таком случае, сир, — она обращается к Ричарду, взволнованно облизнув губы, — я прошу вас взять меня с собой.

Глава 5, или Гидра

... пройдет Зло по землям человеческим, и иссохнут реки, зачахнут посевы, а несметные полчища саранчи взмоют в небеса, сокрытые тучами, всюду, где шагнет оно. Семью головами увенчаны будут шеи его, и извергнут семь пастей его пламя преисподней на род человеческий, и крыльями своими развеет чудовище прах людской по ветру. Не будет укрытия от той тени, что собою накроет весь Материк, что поглотит каждый луч света на пути своём. И имя чудовищу тому будет Гидра.

Майа из Клермона "Книга Миллениума — собрание пророчеств и предсказаний"

***

640 год от Прибытия на Материк

— Кто ты такой, мать твою?! Куда ты меня тащишь?! Ублюдок! Хоть знаешь, с кем связался?!

Брыкающийся парень на секунду умолкает, улучив момент чтобы пнуть своего конвоира, и шумно падает на пол, когда рука, стискивавшая сразу два запястья, разжимается.

— Что? — он нервно облизывает губы, глядя на склонившегося над ним здоровяка. — Язык проглотил? Я пленник Ордена, тронь меня хоть пальцем и...

Мужчина медленно стягивает капюшон, позволяя увидеть свое лицо в неровном тусклом свете закрепленных вдоль стены факелов, и склоняет голову набок. Все еще сидящий на полу парень замирает и громко сглатывает слюну, не в силах отвести взгляда. Через правую щеку широкого угловатого лица, плотно впиваясь в темную кожу и уходя за ухо, тянутся два кожаных ремешка. Левой щеки у него нет. Вокруг закрепленной ремешками стальной пластины, скрывающей недостающие кусок плоти и часть нижней челюсти, виднеются уродливые края старой рубленной раны.

Прежде чем полулицый разворачивается и широким шагом возвращается туда, откуда они пришли, его цепкий взгляд обводит притихшего пленника.

— Да кто ты такой, Лодур тебя дери? — шепотом повторяет парень, а липкая змейка страха скатывается по спине холодной каплей пота.

— Амиан!

Он вздрагивает, услышав свое имя, и оборачивается. Первой к нему подбегает рыжеволосая девушка. Трое остальных все еще держатся у дальней стены, с опаской поглядывая вслед ушедшему мужчине.

— Амиан, ты цел? — она касается его щеки ледяными пальцами, и он слабо вздрагивает, словно придя в себя.

— Нормально, — собственный голос звучит непривычно глухо и до отвращения жалобно.

Он осторожно сжимает запястье девушки, отстраняя ее руку от своего лица, и отмечает, что ресницы на покрасневших глазах все еще слипаются от влаги. И все же выглядит она лучше, чем он ожидал.