Черный гусар

Ещё опасности подстерегали его на пути. Прежде всего, тот отряд, что должен был следовать за Ефимовичем. Но, как предполагал Валериан, они оставались много южнее и вряд ли способны были ему помешать. Главным же препятствием могли стать летучие разъезды, которые разослал во все стороны командир турок. Не нужны были бы даже сотни. Несколько лихих наездников вполне могли перенять одинокого всадника, не испугавшись мундира александрийцев.

Около часу Валериан скакал в одиночестве, а потом всё же его заметили.

Он только спрыгнул на землю, дать отдохнуть вороному и облегчиться, может быть, самому. Но не успел ещё потянуть вниз чакчиры, как услышал знакомое гиканье, и пуля взвихрила землю перед его ногами.

Полдесятка всадников спускались с холма чуть впереди и левее. Примерно столько же турок нагоняли, выскочив из ближайшего перелеска.

Проб заржал, нервно принюхиваясь, и перебрал ногами. Валериан взлетел в седло, почти не касаясь стремени, и, дав шенкеля, погнал вороного рысью, затем галопом. Обеими руками он развязал сразу же обе ольстры — пистолетные кобуры, притороченные к передней луке.

Тех, что сзади, он не опасался. Точнее — о них не заботился. Если лошади под ним лучше Проба, они его достанут довольно скоро. Если же нет... Впрочем, это он успеет узнать и обдумать. Как только обойдёт тех, кто скачет наперерез. Они опасны в любом отношении. Особенно первые двое.

Один был лёгок и гнал, гнал коня, почти свалившись с седла на гривастую шею. Не рискуя напрасно, Валериан выделил не наездника, а животное. Рыжий зверь страшно всхрапнул и сунулся мордой вниз. Что случилось с всадником, Мадатов не разглядел, потому что ему сразу же пришлось позаботиться о втором.

Он только успел кинуть пистолет в ольстру и свесился на сторону, как лезвие свистнуло над плечом, едва не разрезав ментик. Хорошо, что собственная сабля уже висела на темляке. Выпрямляясь, Валериан кинул её через руку колющим коротким ударом. Всадника не задел, но лошадь, наверно, царапнул, и та отвернула в сторону.

Проб прыгнул вперёд, опередив преследователя почти на полкорпуса, и тем самым дал хозяину ещё один шанс. Второй пистолет Мадатов разрядил в упор, прямо в узкое лицо, перевязанное, словно ремнём, усами. Смуглые щёки мгновенно окрасились алым, и турок раскинул руки, заваливаясь назад. Валериан ударил Проба саблей плашмя, подбодрил ещё шпорами и понял, что коня лучшего, чем его собственный, в этой местности нет...

С разъездом Гродненского полка он столкнулся минут через двадцать. Ещё столько же бешеной скачки, и Мадатов предстал перед Кульневым. Генерал выслушал лишь несколько первых слов и повернул гусар к Шумле. Остальное ротмистр досказывал на ходу.

Через узкую расщелину они ворвались в котловину, на краю которой стояла крепость. Теперь им надо было либо скакать, огибая отрог, либо попробовать перевалить его, понукая нещадно коней. Кульнев рискнул выбрать второй вариант. Все эскадроны перемешались, свежие кони и лучшие наездники оказались в верхней части колонны, уставшие еле плелись в хвосте.

Переваливая гребень, вдруг угодили на осыпь. Несколько лошадей упало. Проб присел на задние ноги и осторожненько съехал вниз. Валериан подумал, что сам не сделал бы лучше...

На спуске услышали выстрелы, крики «Ура!» и «Алла!..»

— Вперёд! — крикнул Кульнев. — Вперёд, гусары! Теперь или же никогда!

Проскакав лесом, вырвались на открытое место, где уже шёл бой. Александрийцы гнали турецкую кавалерию. Та отступала, не принимая встречного поединка, но, уворачиваясь от преследования, кусала русских гусар с флангов, останавливала, не давая продвинуться к каравану.

Кульнев собрал гродненцев, оказавшихся под рукой, — чуть более двух эскадронов.

— Гусары! — крикнул он, задыхаясь. — Верблюды!..

Никто не засмеялся, не улыбнулся.

— Марш!.. — И почти сразу же. — Марш-марш!..

Уже разогнавшись, Валериан понял, что они попали в ловушку. Турецкая пехота выбежала навстречу, дала залп и неожиданно стала почти что по-европейски, встречая налетающую конницу. Это были не янычары, ружья с примкнутыми штыками торчали ровными шеренгами, образуя страшную преграду.

Кто-то отвернул в сторону, кто-то упал, напоровшись на стальную щетину. Валериан заставил жеребца сделать вольт и снова стать мордой к турецкому фронту.

— Что, гусары?! Тяжеловато?! — Генерал Кульнев оказался рядом с Мадатовым; он задыхался, но более от злости, чем утомления. — Пробуем ещё раз! Зарядить они уже не успеют! Готов, александриец?!. Марш-марш!..

Валериан с места послал вороного в карьер. Тот взвизгнул от злости, но помчался, стелясь едва не над самой землёй. Линия штыков приближалась. Жеребец попробовал было податься в сторону, но всадник его удержал и, выждав ещё мгновение, бросил вперёд. Проб прыгнул, Мадатов приподнялся на стременах, и вдвоём они приземлились в середине турецкого строя. Валериан хлестнул наотмашь саблей слева и справа, прорубая проход тем, кто накатывался у него за спиной...

— Вперёд, гусары, вперёд! — орал генерал Кульнев, понукая коня.