Черный Карлик. Легенда о Монтрозе

На рассвете Монтроз позвал к себе в шалаш старого Мак-Ифа и долго и подробно расспрашивал его о средствах проникнуть в графство Аргайл. Ответы его он записывал для сличения с тем, что будут говорить двое других Сыновей Тумана, которых старик сам рекомендовал маркизу как самых опытных и надежных. Оказалось, что все трое давали тождественные показания. Однако для большей верности в таком важном вопросе, требовавшем всевозможных предосторожностей, маркиз сравнил их еще с теми сведениями, которые удалось ему собрать от различных вождей, живших поблизости от мест, куда намеревался он вторгнуться, и, убедившись, что и эти показания вполне сходны с первыми, решился действовать на основании их с полной уверенностью.

Только в одном пункте Монтроз изменил своему первоначальному решению. Ему показалось неловко брать в услужение и приближать к своей особе мальчика Кеннета, — если бы, паче чаяния, как-нибудь открылась тайна его происхождения, это могло бы оскорбить целые кланы, питавшие феодальную ненависть к этому проклятому роду; поэтому маркиз счел за лучшее попросить майора принять мальчика к себе в услужение. Так как эта просьба сопровождалась щедрым подношением, под тем предлогом, что Кеннета необходимо прилично одеть и обуть, такое распоряжение для всех было приятно.

Приближалось время завтрака, когда майор Дальгетти, отпущенный Монтрозом, пошел разыскивать своих старых знакомых, лорда Ментейта и братьев Мак-Олей; ему хотелось поскорее рассказать о своих приключениях и узнать от них все подробности кампании. Можно себе представить, как радушно его приняли люди, которые успели соскучиться однообразием лагерной жизни и рады были всякой перемене, каждому новому лицу, лишь бы немного развлечься. Один Аллен Мак-Олей как-то съежился и попятился от возобновления знакомства; когда же брат его спросил о причине, Аллен не мог объяснить своего отвращения ничем, кроме того, что ему противно протянуть руку человеку, так недавно бывшему в обществе Аргайла и других вражеских лиц. Майор Дальгетти даже немного встревожился тем верным инстинктом, который как будто подсказал Аллену, с кем именно он водился за последнее время. Однако он вскоре мог успокоиться на этот счет, убедившись, что ясновидение Аллена не всегда бывает безошибочно.

Так как Ранальд Мак-Иф поступил в распоряжение майора Дальгетти и под особое его покровительство, необходимо было представить старика всем лицам, с которыми майор собирался всего чаще видеться. Между тем Ранальд переоделся, заменив тартан своего клана одеждой, свойственной обитателям дальних шотландских островов: она состояла из длинной куртки, с килтом (юбкой) и рукавами из того же материала, зашнурованной спереди сверху донизу. Фасон этого одеяния напоминает так называемый полонез, в который и до сих пор одевают в Шотландии детей низших классов. Полосы клетчатой материи, обернутой вокруг ног вместо чулок, и такая же клетчатая шапка на голове дополняли этот костюм, который старики прошлого столетия еще видали на воинах, уроженцах дальних островов, принимавших участие в экспедиции графа Мара{113} в 1715 году.

Майор Дальгетти, искоса поглядывая на Аллена Мак-Олея, представил обществу Ранальда Мак-Ифа под вымышленным именем Ранальда Мак-Гиллихрона, из Бенбекулы, с которым он вместе бежал из тюрьмы Аргайла. Майор рекомендовал старика в качестве весьма искусного арфиста и певца, а также одаренного замечательным даром предвидения. Излагая эту рекомендацию, майор запинался, путался, что было так не похоже на обычную его самоуверенную болтовню, что могло бы возбудить подозрительность Аллена Мак-Олея, если бы внимание его не было устремлено в другую сторону: Аллен глаз не спускал с Ранальда и пристально изучал его черты. Этот пристальный взгляд настолько смущал старика, что он невольно начал опускать руку на рукоятку своего кинжала, в ожидании внезапного нападения; как вдруг Аллен перешел на другой конец хижины и очень приветливо протянул руку Ранальду. Они уселись рядом в стороне от остальных и начали о чем-то таинственно беседовать вполголоса. Ни Ментейт, ни Ангус Мак-Олей не удивились этому, зная, что все хайлендеры, имевшие претензию на дар ясновидения, установили между собой нечто вроде франкмасонского союза и при встрече всегда вступали в переговоры друг с другом, взаимно сообщая свои видения и проверяя относительные размеры своих чудодейственных способностей.

— А что, видения омрачают твою душу? — спрашивал Аллен у своего нового приятеля.

— Омрачают, как тень, набегающая на месяц, когда черная туча заслоняет его среди ночи и пророки предвещают беду, — сказал Ранальд.

— Поди сюда, — сказал Аллен, — отойдем туда… подальше… мне хочется поговорить с тобой наедине. Люди говорят, что у вас там, на дальних островах, зрение острее и видения бывают резче, яснее, чем у нас, живущих слишком близко к англичанам.