Черный Карлик. Легенда о Монтрозе

Пока они занимались этим мистическим совещанием, в хижину вошли двое известных нам английских джентльменов; они были в восторженном настроении и сообщили Ангусу Мак-Олею, что сейчас разослан всем приказ быть готовыми к немедленному выступлению в поход на запад. Передав эту радостную новость, они очень любезно поздоровались с майором Дальгетти, которого тотчас узнали, и осведомились о здоровье его коня Густава.

— Чувствительно вас благодарю, джентльмены, — отвечал воин, — Густав здоров, хотя, подобно своему хозяину, очень исхудал с той поры, как вы предлагали мне от него отделаться в Дарнлинварахе; а впрочем, можете поверить мне на слово, что когда сделаете один или два таких похода, которые вас, по-видимому, так радуют в будущем, то придется вам оставить за собой, мои добрые рыцари, не только всю английскую говядину, но, вероятно, и пару английских лошадок в придачу.

Оба джентльмена воскликнули, что им совершенно все равно, что оставить, а что найти в походе по части провианта, лишь бы поскорее дождаться перемены, а не вертеться взад и вперед по графствам Ангус и Абердин в погоне за неприятелем, который ни драться не хочет, ни прочь уходить.

— Если так, — сказал Ангус Мак-Олей, — надо мне отдать приказания своим людям да позаботиться о безопасном перемещении Анны Лейл, потому что, если точно мы заберемся в пределы Мак-Калемора, дороги там будут похуже, да и двигаться по ним гораздо дольше и труднее, чем себе представляют вот эти два доблестных рыцаря из Камберленда. — С этими словами он вышел из шалаша.

— Анна Лейл, — повторил Дальгетти, — разве и она все время при войске?

— Еще бы! — молвил сэр Джайлс Месгрейв, слегка взглянув на лорда Ментейта и на Аллена Мак-Олея. — Мы не можем ни двинуться, ни сражаться, ни нападать, ни отступать без содействия этой царицы арф.

— Скорее царицы мечей и щитов, — заметил сэр Кристофер Холл, — потому что если бы с нами была сама леди Монтроз, то и ей воздавалось бы не больше почестей: при ней целых четыре хайлендерские девушки да столько же босоногих пажей для услуг.

— Да как же иначе, джентльмены? — сказал Аллен, отвернувшись вдруг от хайлендера, с которым разговаривал. — Разве вы покинули бы невинную девушку, свою подругу детства, оставили бы ее умирать с голоду или насильственной смертью? В настоящее время от жилища моих отцов и крыши не осталось… все разрушено… и жатва наша потоптана, и скот угнали… А вы, джентльмены, должны благодарить Бога за то, что, придя из более благодатной и цивилизованной страны, рискуете на этой жестокой войне только собственной жизнью, не опасаясь, что враги ваши обрушат свое мщение на тех беззащитных и слабых, которых вы оставили дома.

Англичане добродушно согласились, что в этом отношении, действительно, все выгоды на их стороне, после чего все разошлись по своим делам. Один Аллен отстал от других и задержал Ранальда, продолжая его расспрашивать об одном пункте своих так называемых видений, который его особенно смущал.

— Много раз, — говорил он, — представлялся мне в видении хайлендер, поражавший кинжалом Ментейта… вон того молодого дворянина в пунцовом плаще с золотым шитьем, что сейчас только вышел отсюда… Но как я ни старался рассмотреть убийцу, как ни напрягал зрение до тех пор, что глаза мои становились неподвижны, я не мог ни увидеть его лица, ни даже догадаться, кто бы это мог быть, хотя осанка его и наружность были мне как будто знакомы.

— А пробовал ли ты в этих случаях переворачивать свой плед, как обыкновенно делают опытные ясновидцы? — спросил Ранальд.

— Пробовал, — отвечал Аллен тихим голосом, содрогаясь от душевной муки.

— В каком же виде тогда представлялся тебе призрак? — спросил Ранальд.

— В перевернутом пледе, — ответил Аллен так же тихо и прерывисто.

— Так знай же, — сказал Ранальд, — что твоя рука, и ничья иная, совершит то дело, которого предвестие ты сам видел.

— Сто раз то же предчувствовала и моя смущенная душа! — сказал Аллен. — Но это невозможно! Если бы я сам прочел это предсказание в книге судеб, я сказал бы, что это невозможно… Нас связывают узы крови и еще сотни других уз, еще более тесных… Мы рядом сражались на поле битвы, и наши мечи обагрялись кровью общих врагов… Нет, не может быть, чтобы я поднял на него руку!

— Что ты поднимешь ее, это несомненно, — сказал Ранальд, — хотя повод к тому еще скрыт во мраке будущего. Ты говоришь, — продолжал он, с трудом подавляя собственное волнение, — что вы рядом преследовали свою добычу, подобно охотничьим псам… А разве тебе не случалось видеть, как псы внезапно кидаются друг на друга, оскалив зубы, над трупом распростертого оленя?

— Это ложь, — сказал Аллен, вскакивая, — это не предчувствие неизбежной судьбы, а искушение какого-то злого духа, возникшего из ада!

Сказав это, он крупными шагами вышел из хижины.

— Попал! — прошептал Сын Тумана, с хищной радостью глядя ему вслед. — Запустил тебе в тело зубчатую стрелу!.. Духи убиенных, возвеселитесь! Скоро, скоро мечи ваших убийц обагрятся их же кровью.