Черный Карлик. Легенда о Монтрозе

— И за один раз уж небось с последним дыханием благословить моих врагов? — сказал Мак-Иф, взглянув на него насмешливо. — Да, это самое проповедуют ваши священники… Но когда же и относительно кого сами вы следуете этому правилу?.. Сначала я хочу знать, какова будет отплата за мою тайну, иначе я не расстанусь с ней… Рыцарь Арденворский, что бы ты дал за то, чтобы узнать, что понапрасну соблюдал свои покаянные посты и что на свете есть еще отпрыск твоего рода?.. Отвечай, иначе я больше ни слова не скажу.

— Я бы… — сказал сэр Дункан голосом дрожащим от сомнения, ненависти и ожидания, — я бы мог… Да нет, я знаю, что твое племя, подобно бесовскому отродью, из рода в род все только обманщики и убийцы… Но, если бы возможно было, чтобы ты сказал правду, я бы, кажется, мог тебе простить все зло, которое ты мне причинил.

— Слышите! — сказал Ранальд. — Сын Диармида сулит мне довольно крупный заклад… Ну а ты, благородный тан? Носятся слухи в лагере, что ты бы жизнью и имуществом готов был купить весть о том, что Анна Лейл не есть дитя гонимого племени, а дочь столь же знатного рода, как и ты сам? Ну хорошо… Так и быть, скажу… не из дружбы, нет. Было время, когда я хотел сделать эту тайну ценой своей свободы, а теперь я вымениваю ее на нечто такое, что мне дороже свободы и самой жизни… Анна Лейл меньшее и единственное оставленное в живых дитя рыцаря Арденворского, она одна была спасена в ту пору, когда все остальное в его замке было предано огню и мечу.

— Может ли этот человек сказать правду? — молвила Анна Лейл, едва сознавая, что говорит. — Или это все чудится мне во сне?

— Девушка, — сказал Ранальд, — если бы ты подольше жила с нами, ты бы лучше выучилась отличать правду от лжи. Этому английскому лорду и рыцарю Арденворскому я приведу такие доказательства моих слов, что они поневоле поверят. А ты пока уйди… Я любил тебя ребенком, не питаю ненависти и к молодости твоей. Чьи же глаза ненавидят цветущую розу, хоть и вырастает она из шипов? Ради тебя одной только и жалею о том, что вскоре должно случиться. Но кто хочет отмстить врагу своему, тот не должен тужить о том, что и невинный будет вовлечен в погибель.

— Он дело говорит, Анна, — сказал лорд Ментейт, — ради бога, уйди! Если то, что он сказал, правда, тебе надо иначе встретиться с сэром Дунканом.

— Я не расстанусь с отцом, раз нашла его, — сказала Анна. — Не покину его в таком ужасном положении!

— Да, ты во мне найдешь отца, — прошептал сэр Дункан.

— В таком случае, — сказал Ментейт, — я велю перенести Мак-Ифа в соседнюю комнату и сам выслушаю его показания… Сэр Дугалд Дальгетти, вероятно, не откажет мне в помощи и содействии?

— С удовольствием, милорд, — отвечал сэр Дугалд, — готов служить вам исповедником, свидетелем или тем и другим. Мне-то исполнять эту роль особенно кстати, потому что всю эту историю я слышал еще месяц тому назад в замке Инверэри. Только все эти осады, подобные осаде Арденвора, легко путаются у меня в памяти… Притом с тех пор было о чем подумать и поважнее этого.

Выслушав это откровенное заявление, сделанное в то время, когда они уходили из комнаты вслед за унесенным разбойником, лорд Ментейт метнул на Дальгетти взгляд, преисполненный гнева и презрения; но почтенный майор, облаченный в непроницаемую броню самодовольства, остался в полном неведении насчет возбужденных им чувств.

Глава XXII

Свободен я, и был таким от века;

Так создала природа человека,
Пока он сам не выдумал цепей.

Драйден. «Завоевание Гренады»

{117}

Лорд Ментейт тщательно выполнил принятую на себя обязанность подробнее выспросить историю, рассказанную Ранальдом Мак-Ифом и во всех пунктах подтвержденную двумя другими Сыновьями Тумана, сообщниками Ранальда, которые в качестве проводников также состояли при войске. Их показания он сопоставил с теми фактами касательно сожжения замка и убийства семьи, которые мог ему сообщить сам сэр Дункан Кэмпбел, и можно себе представить, что ничто относящееся к такому страшному событию не было забыто. Было в высшей степени необходимо выяснить, точно ли разбойник сказал правду или только взялся возвести самозванку в сан законной дочери и наследницы Арденвора.

Ментейт был так сам заинтересован исходом этих исследований, что, может быть, не ему надо было поручить допрос; но показания Сыновей Тумана были просты, точны и согласны во всех отношениях. Зашла речь и о родимом пятне, которое сэр Дункан помнил у своей дочки, и точно такое пятно оказалось на левом плече Анны Лейл. Припомнили также, что, когда в обгоревшем замке найдены были жалкие останки остальных детей, трупа младшей девочки нигде не нашли. Были и другие приметы и обстоятельства, о которых мы не будем распространяться, но которые вполне убедили не только Ментейта, но и такого беспристрастного судью, как Монтроз, в том, что в Анне Лейл, доселе скромной воспитаннице, отличавшейся только красотой и талантами, отныне следует признавать наследницу Арденвора.