Черный Карлик. Легенда о Монтрозе

— Господи, Элши, — сказал Габби, — мне очень горько, что вам приходится так говорить, но, право, я тут ни при чем… хотя, правда, что мне бы следовало помнить про ваших коз и заранее придержать собак на привязи. Мне бы легче было, кабы они затравили лучшего барана из моего стада. Ну, полно, позабудьте и простите! Мне досадно не меньше вашего… Но я, видите ли, женюсь на этих днях, так немудрено, что все остальное вылетело у меня из головы. А свадебный обед или, по крайней мере, изрядную часть провизии для него мои братья везут на санях окольным путем, через Верховую тропинку! Трех добрых оленей везут, «таких не видно с давних пор среди родимых наших гор», как говорится в песне. Потому и везут окольным путем, что низовыми дорогами слишком вязко, не провезешь… Я бы вам прислал кусок дичины, да вы, может быть, побрезгуете принять, потому что вот этот самый пес и затравил всех трех оленей.

Покуда добродушный охотник произносил эту длинную речь, стараясь всеми мерами успокоить и задобрить карлика, тот сидел, уставившись глазами в землю, погруженный в глубокое раздумье; но тут он вдруг поднял голову и заговорил:

— Согласно природе?.. Да, и в самом деле таков обычный ход событий в природе. Сильный хватает и душит слабого, богатый притесняет и обирает бедного, счастливый… то есть тот, кто по своей глупости считает себя счастливым, издевается над печалью и отнимает последнюю отраду у несчастного. Ступай прочь, ты, принесший еще одно лишнее горе злополучнейшему из людей… Ты лишил меня того, что я считал почти источником утешения. Ступай прочь и насладись тем счастьем, что ждет тебя дома!

— Постойте-ка, — сказал Габби, — я бы как-нибудь прихватил вас с собой, коли вы скажете, что вам было бы интересно побывать у нас на свадьбе в понедельник. Одних верховых Эллиотов будет до ста человек! Ничего подобного у нас не бывало со времен старого Мартина из Прекин-тауэра… Я, пожалуй, пришлю за вами санки, запряженные добрым пони…

— Это мне ты предлагаешь опять вмешиваться в толпу простых смертных? — сказал отшельник с отвращением.

— Не очень-то простых! — возразил Габби. — Мы, Эллиоты, хорошего, старинного рода.

— Прочь! Убирайся! — повторил карлик. — И пусть на тебя обрушится такая же печаль, какую ты мне причинил! Меня ты с собой не прихватишь, но не уйдешь от моих приспешников, Злобы и Горя. Они побывали у твоего порога, и посмотри, что они тебе приготовили!

— Ну вот, зачем же так говорить, — сказал Габби. — И то правда, Элши, что никто вас не считает добряком; однако вот что я вам скажу: вы сейчас пожелали, и даже прямо накликали беду на меня и на моих домашних, так если, боже сохрани, стрясется какая-нибудь напасть над Грейс, или надо мной, или хотя бы что случится с этой бедной бессловесной тварью, если будет нам телесное повреждение, увечья или убытки, я уж буду знать, кому я этим обязан, и небось не позабуду!

— Прочь отсюда! — воскликнул карлик. — Ступай домой! Поезжай к своему жилью и припомни меня, когда увидишь, что там случилось!

— Ладно-ладно, поеду, — молвил Габби, влезая на лошадь. — С этими калеками никогда не столкуешься: знай себе злятся целый век. Только и вы знайте, соседушка, что если с Грейс Армстронг не все благополучно, я вас в смоле сожгу; хотя бы пришлось все пять приходов обыскать, уж я отыщу бочку с дегтем!

С этими словами он уехал. Элши посмотрел ему вслед, усмехнулся гневно и презрительно, потом взял кирку и лопату и пошел рыть могилу для своей умершей любимицы.

Это печальное занятие было прервано тихим свистом и сдержанным возгласом:

— Эй… Элши… эй!

Карлик поднял голову и увидел уэстбернфлетского разбойника. Подобно убийце Банко{23}, его лицо было в крови, а шпоры и бока его взмыленной лошади тоже были измараны кровью.

— Ну что, негодяй, — спросил карлик, — обделал свои дела?

— Еще бы не обделал! Все обошлось как не надо лучше, — отвечал злодей. — Уж когда я выехал со двора, моим недругам несдобровать. В Хейфуте сегодня света было много, а радости мало. Теперь там чисто, просторно, и небось все еще воют и плачут по красавице невесте.

— По невесте?

— Как же! Чарли Висельник, как мы его прозвали, то есть Чарли Фостер, из Тиннингбека, обещал подержать ее в Камберленде, покуда суматоха не уляжется. Она видела меня и узнала, потому что маска на минуту свалилась у меня с лица; я сообразил тогда, что для меня может выйти очень опасная штука, в случае если эта девушка когда-нибудь снова попадет сюда. Этих Эллиотов у нас в краю тьма-тьмущая, и все друг за друга горой стоят. Так вот я и приехал к вам, чтобы посоветоваться, как бы от нее отделаться попрочнее.

— Стало быть, думаешь ее убить?