Черный Карлик. Легенда о Монтрозе

— Холл и Месгрейв? — подхватил лорд Ментейт, взглянув на своих спутников. — Те самые, которых нам так хотелось видеть!

— А я, — сказал Дональд, — был бы рад-радешенек, кабы никогда их не видал; вот придут да и съедят нас живьем, со всеми пожитками.

— Что с тобой, Дональд, — сказал лорд Ментейт, — ты прежде никогда не был так скуп на мясо и пиво. А они, хоть и южане, конечно, не съедят всего скота, что пасется на здешних лугах.

— Я об этом не тужу! — сказал Дональд. — Кабы только это, никакой беды бы не было, потому что народ у нас надежный, все честные горцы, и никогда не допустят нас голодать, покуда хоть одна рогатая скотина останется между нами и Пертом. Но у нас тут затеялось дело похуже — об заклад побились!

— Об заклад! — повторил лорд Ментейт с некоторым удивлением.

— Вот то-то и есть, — продолжал Дональд, так же пламенно желавший рассказать свои новости, как Ментейт желал послушать их. — Так как ваше сиятельство и друг и родня нашим господам и все равно сейчас про это услышите, лучше уж я сам вам все расскажу. Так вот, доложу вам: ездил наш лэрд в Англию, где он бывает гораздо чаще, чем бы следовало, по мнению его друзей, и там он гостил в доме этого самого сэра Майлса Месгрейва, а у него на столе стояли шесть подсвечников, да таких, что вдвое больше тех, что стоят у нас в Дембленской кирхе; да, кроме того, они не медные, не железные, не оловянные, а все из чистого серебра… Эх, уж эти мне гордецы англичане! Сколько у них всякого добра, а что с ним делать — не знают! И стали они дразнить нашего лэрда, что никогда он ничего такого не видывал на своей бедной родине, а лэрду нельзя же было молча слушать, как они унижают его родной край, и он, как добрый шотландец, поклялся, что у него в замке еще больше подсвечников и еще лучше этих и что таких, как у него дома, не видано во всем Камберленде… Да, их сторона называется Камберленд.

— Ну что ж, это он хорошо сказал, он любит свою родину, — заметил лорд Ментейт.

— Так-то так, — сказал Дональд, — да лучше бы он на этот раз придержал свой язык, потому что, чуть только при этих саксонцах скажешь что-нибудь необыкновенное, они тебе сейчас бьются об заклад, да так-то скоро прихлопнут, что твой кузнец по наковальне. Так и нашему лэрду пришлось либо взять назад свои слова, либо прозакладывать две сотни мерков{78}. Ну, он и принял заклад, чтобы не осрамиться перед этим народом. А теперь, значит, придется платить проигрыш. Оттого, должно быть, так и тошно ему было воротиться домой.

— Да, правда, — сказал лорд Ментейт, — судя по тому, что мне известно о вашем фамильном серебре, Дональд, твой барин, наверное, проиграл заклад.

— Уж это верно. А где он возьмет деньги — ума не приложу, хоть и знаю, что он в двадцати местах занимал. Я ему советовал засадить обоих саксонских джентльменов, вместе с их прислугой, в подземелье, в башню, и там держать до тех пор, покуда сами не откажутся от заклада, да лэрд и слушать не хочет.

Тут Аллен вскочил, крупными шагами подошел к старому слуге и громовым голосом сказал ему:

— А как ты смел подать моему брату такой подлый совет? И как ты осмеливаешься говорить, что он проиграет тот или другой заклад, раз ему угодно держать его?

— Правда, правда, Аллен Мак-Олей, — отвечал старик, — сыну моего отца не подобает осуждать того, что угодно сказать сыну вашего отца, и лэрд еще в самом деле, может быть, выиграет. А только я одно знаю, что во всем доме у нас не найдется ни одного подсвечника, кроме тех старых железных веток, что торчат на стенах со времен лэрда Кеннета, да еще тех оловянных стерженьков, которые ваш отец заказывал старому меднику, Уилли Уинки; а что до серебра, так сам черт не найдет нигде ни единой унции, кроме той старой чашки вашей покойной матушки, что давно без крышки, да и одной ножки у нее не хватает.

— Молчи, старик, — сказал Аллен яростно, — а вы, джентльмены, если кончили трапезу, прошу очистить зал! Я должен все здесь приготовить к приему английских гостей.

— Уходите! — шепнул Дональд, дергая за рукав лорда Ментейта. — На него такой час нашел, — сказал он, взглянув в сторону Аллена, — что теперь нельзя ему противоречить.

Они вышли из зала. Дональд повел лорда Ментейта и капитана в одну сторону, а обоих слуг другой хайлендер повел в другую. Едва Ментейт успел войти в комнату, нечто вроде гостиной, как туда же вошли хозяин дома, лорд Ангус Мак-Олей, и его гости англичане. Встреча была самая радостная, так как лорд Ментейт был хорошо знаком с английскими джентльменами; потом он представил капитана Дальгетти, и его также лэрд принял очень ласково. Но после первых минут всеобщего возбуждения и гостеприимных приветствий лорд Ментейт мог заметить, что чело домохозяина омрачено печальной заботой.