Черный ход

— До этого, спрятавшись в багажнике Уоррена, забросили в бассейн какую-то тоже быстро растущую гадость.

— Пиявку, лейтенант, всего лишь пиявку.

— Пиявку… но живот был разорван.

— Пиявка обладает сильным механизмом укуса. Она именно разрывает предварительно кожную ткань, чтобы потом присосаться. И точно такие же напали на вас в лесу.

— Ах, так. То есть гигантские пиявки.

— В семь футов длиной, лейтенант.

— Тьфу, пакость!

— Да Бог с ними. Почему вы насчитали мне три убийства?

— Здравствуйте, обосрамшись, а профессор?!

— Лейтенант, офицеры не должны употреблять ненормативную лексику.

— Все равно вопрос остается тем же. Хотя, прошу извинить, эта лексика моей бывшей жены, танцовщицы.

— Сочувствую вам. Как можно так ошибаться? И что у вас могло быть общего?

— Ничего, вы, разумеется, правы. Но все общее перешло теперь в ее руки.

— Очень досадно. Наши женщины так себя не ведут.

— А мужчины?

— Да, вы про профессора. Я не причастен, и мы не планировали его убирать. Я полагаю, он стал жертвой лягушки.

— Лягушки?.. Постойте, постойте… — Он вдруг хлопнул себя по лбу: — Какой же я идиот! Все время думал о том первом дне в лесном домике. В журнале было записано: «Опыт на трех лягушках». В банке плавали две. Он проводил эксперименты с разными препаратами для каждой?

— Правильный ход мыслей, лейтенант. Третья лягушка вымахала. А затем просто проглотила его.

— Дьявольщина! Каких же она была размеров?

— Пустяки, футов в двенадцать. Профессор был человеком скромной комплекции.

Он, прикидывая, сдвинул брови:

— Задохнулся почти сразу внутри от недостатка воздуха?

— Судя по всему, так. А лягушка успела убраться в болото, прежде чем деградировала в жидкий плазменный состав. Вы догадывались, что именно происходит потом с искусственными гигантами?

— Понял, но поздновато. Сколько минут они функционируют, если не секрет?

— Те, о которых вы говорили, пять-шесть. Но за прошедшее время мы далеко продвинулись.

— За какое?

— Вы здесь уже около месяца.

Он захотел присвистнуть, но не получилось.

— Желаете чего-нибудь выпить? Вам уже можно.

— Нет, не хочу. Отвык. Значит, своей жизнью я обязан Уоррену?

— Мне тоже. И я не жалею. «Умный враг — лучший учитель».

— Кто это сказал?

— Али — преемник Магомета и основатель шиитов Ислама.

Ему на прощание улыбнулись:

— Вы можете гулять по саду, лейтенант. Там везде камеры, и охрана сама подскажет, куда ходить не надо. А теперь извините. У нас сегодня очень ответственный день.

* * *

День был в самом разгаре. Солнце жгло огромную палубу, и казалось, прозрачные воды Персидского залива — придуманная кем-то гигантская светло-изумрудная ванна, в которую сейчас поместился авианосец.

Всем очень нравилось это место: и командирам, и младшему персоналу, и летчикам, считавшим, что здесь самые удобные погодные условия в мире.

Хотя визит не был дружеским. Арабский мир опять беспокойно зашевелился. Радикалы особенно подняли голову и слишком успешно сейчас вытесняли из религиозной жизни разных народов более умеренных исламистов.

Из аналитической записки ЦРУ: