Черный Котел

И Тарен, как накануне Эйлонви, рассказал барду все, что знал об изящной вещице возлюбленной Адаона. Ффлеуддур внимательно разглядывал украшение на груди Тарена.

– Очень интересно, – сказал он. – Что бы там еще она ни умела, эта чудесная застежка, но на ней нанесен символ бардов. Вот эти три линии, похожие на наконечник стрелы.

– Я уже заметил их, но не знал, что это, – сказал Тарен.

– Естественно, – толковал Ффлеуддур, – это же наука бардов. Я многое изучил, когда пытался подготовиться к экзамену.

– Но что они означают? – спросил Тарен.

– Насколько я помню, – вставила Эйлонви, – я уже как-то просила его прочесть одну надпись.

– Да, – смущенно откликнулся Ффлеуддур, – но те были другими. Я отлично знаю все символы науки бардов. Вообще-то, это секрет, но коли уж фибула принадлежит тебе, то думаю, мне позволено будет приоткрыть тебе смысл этих символов. Линии означают триаду – знание, правду и любовь.

– Это очень мило, – хихикнула Эйлонви, – не возьму в толк, почему знание, правда и любовь должны быть таким уж большим секретом?

– Секрет совсем не в том, – ответил бард. – Но согласитесь, достаточно трудно найти хотя бы одно из этой триады. А сложите их все вместе, и вы получите нечто по-настоящему огромное и всесильное.

Тарен, задумчиво теребивший эту небольшую застежку, беспокойно огляделся.

– Быстрей! – вскрикнул он. – Мы должны немедленно отсюда уходить!

– Тарен из Каер Даллбен, – возмутилась Эйлонви, – ты заходишь слишком далеко в своих предсказаниях! Я еще понимаю, когда ты уводишь нас от дождя, но я не желаю нарочно выскакивать под дождь!

Однако она послушно последовала за ним. Путники под торопливые команды Тарена отвязали лошадей и стали быстро спускаться с холма. Не успели они сделать и десяти шагов, как весь склон, осевший под ливнем, обрушился с ужасающим грохотом.

Гурги завопил от страха и бросился к ногам Тарена.

– О великий, смелый и мудрый хозяин! Гурги благодарен! Его бедная слабая голова убереглась от ужасных грохов и опасных плохов!

Ффлеуддур тихонько присвистнул:

– Ну и ну, это просто необыкновенно! Еще мгновение, и мы были бы погребены. Никогда не расставайся с фибулой, друг мой. Это настоящее сокровище.

Тарен молчал. Его рука непроизвольно сжимала дар Адаона, а сам он неотрывно и со все возрастающим удивлением смотрел на обрушившийся склон.

Дождь утих незадолго до наступления ночи. Промокшие и продрогшие путники проделали еще немалый путь, пока Тарен разрешил им отдохнуть вновь. Серая и безрадостная болотная трясина протянулась перед ними. Ветер и вода устроили протоки и расселины в раскисшей земле, будто великан сунул пальцы и разворотил размякшую почву. Путники разбили лагерь в узком ущелье, радуясь возможности поспать пусть и на мокрой земле. Тарен не спал, а лишь чутко дремал. Одной рукой он сжимал железную фибулу на груди, а другой крепко ухватился за рукоять меча. Неожиданно для себя он не чувствовал особой усталости, хотя скакал, как и все, без передышки. Странное чувство возбуждения охватило его, но оно вовсе не было похоже на то состояние подъема, когда Даллбен подарил ему меч. Сны этой ночи были беспокойными и тревожными.

При первых лучах солнца путники снова пустились в дорогу. Тарен поведал о своих снах Эйлонви.

– Никак не могу их разгадать, – толковал он. – Я видел, что Эллидир находится в смертельной опасности. И в то же время я чувствовал, что руки мои связаны и я не в состоянии ему помочь.

– Подозреваю, что единственное место, где ты снова встретишься с Эллидиром, – это твои сны, – ответила Эйлонви. – Ты же видишь, нигде нет ни единого его следа. Мы знаем лишь то, что он мог побывать в Морве и уйти оттуда. А может, он и вовсе не добрался до Болот. Жаль, что тебе не приснился более простой способ добывания Котла. Все бы закончилось значительно раньше. Я замерзла и промокла, и мне постепенно становится безразлично, у кого этот Котел.

– Я видел сон и про Котел, – тревожно произнес Тарен. – Но все было так перемешано и словно бы затянуто дымкой. Мне кажется, мы найдем его. И все же, – добавил он, – когда мы найдем Котел, я буду плакать. Так я чувствую этот сон.

Эйлонви промолчала, а Тарен не решился вновь заговорить о своем сне.

Вскоре после полудня они достигли Болот Морвы. Тарен почувствовал их задолго до этого, потому что земля стала зыбкой, набухшей и коварной и проваливалась под копытами Мелинласа. Он теперь замечал больше болотных птиц и слышал вдалеке странный одинокий голос черноклювой гагары. Нити тумана, словно извивающиеся змеи, стали подниматься от зловонной почвы.

Теперь путники остановились и стояли в нерешительности и молчании перед узким проходом между плавающими болотными кочками. Отсюда Болота Морвы простирались на запад до горизонта. Высокие заросли колючего дрока тянулись над неверной зеленоватой поверхностью. Вдали Тарен различил островки скудной поросли. Дрожали тоненькие стволы чахлых деревцев. Под серым небом тускло мерцали лужи со стоячей водой вперемежку с пучками мертвой травы и метелками сломанного камыша. Густой запах гнили ударил им в нос.