Черный лебедь

— Добро пожаловать, синьорина, — сказал он, взяв у нее чемодан. — Комната для гостей к вашим услугам.

— И принеси нам в гостиную кофе, — распорядился Пьер-Джорджо.

Просторная комната была обставлена элегантно и со вкусом. Мягкая мебель с бархатной обивкой, низкие столики, заваленные книгами и журналами, большие фарфоровые кашпо, в которых росли пальмы с широкими блестящими листьями, придавали гостиной уют.

— Если есть желание, ты можешь открыть свое сердце старому другу, — сказал Комотти, заново раскуривая свою трубку.

— Я порвала с Монтальдо. Вот и все, — призналась Анна, стараясь преуменьшить значение случившегося, но невольный вздох, который вырвался из груди, все же выдал ее.

— Фиаско! — воскликнул тот, разражаясь смехом. — Но если я достаточно хорошо его знаю, не думаю, что он это примет так легко. — Комотти старался казаться веселым, но у него это получилось не очень искренне.

— О, да! — сказала Анна. — Он принадлежит к тем людям, которые легко бросают сами, но не любят, чтобы так же поступали с ними. Но, думаю, он не слишком долго останется один.

— Возможно, — согласился Пьер-Джорджо, вспомнив кое-какие недавние слухи относительно новой хорошенькой секретарши Монтальдо.

Издатель вроде бы обронил при ком-то: «Она моложе и свежее, чем Гризи, а стоить будет мне намного дешевле». — Но раз ты так решила, у тебя были веские причины, — поспешил он успокоить свою гостью.

Анна опустила взгляд, как будто ее заинтересовал изящный узор на старинном, немного выцветшем ковре.

— У нас война, а я усложняю жизнь какими-то глупыми личными проблемами, — вздохнула она.

— Ты отважная девушка, — сказал Пьер-Джорджо и погладил ее по руке.

— Просто я предпочитаю неизвестное будущее унизительному настоящему, — возразила она.

— Говоря банально, не хлебом единым жив человек.

— Однако и без хлеба не проживешь, — заметила она.

— Это разговор, который недостоин нас, — Пьер-Джорджо разразился смехом. — Не забывай, что ты — писательница, а я — журналист.

— Вот именно, — иронически отпарировала она. — Чего можно ожидать от двух представителей таких несерьезных профессий?

Бижо, которая лежала свернувшись у ног Анны, резко вскочила, когда Саверио вошел, чтобы подать кофе.

— Моя собачка проголодалась, — сказала Анна.

— Если принцесса соблаговолит последовать за мной на кухню, я смогу предложить и ей кое-что.

Саверио взял поводок Бижо, и та, довольно завиляв хвостом, двинулась за ним. Но за мгновение до того, как за ними закрылась дверь, Анна увидела молодого человека, промелькнувшего в коридоре как тень.

— Там кто-то есть, — вырвалось у нее.

Красивое аристократическое лицо Пьер-Джорджо вспыхнуло румянцем.

— Успокойся, это не вор, — сдержанно сказал он. — Это всего лишь мой друг.

В его печальном взгляде Анна прочла глубокую боль. Она поняла, что невольно проникла в тайну, которая касалась интимной жизни Пьер-Джорджо. В первый раз Анна с сочувствием посмотрела на этого любезного и аристократического человека, который так деликатно ухаживал за ней и предлагал ей дружбу без всяких условий.

— Мне никогда не избавиться от моего вульгарного плебейского воспитания, — вставая, извинилась она. — Нельзя ни с того ни с сего врываться в дом друга и нарушать его покой. Прости меня. — Анна в самом деле была очень огорчена.

Он улыбнулся и тоже встал, чтобы обнять ее и удержать.

— Возможно, ты пришла как раз в нужный момент, — сказал он. — Возможно, мне как раз нужна дружеская поддержка, чтобы вынести то, что временами становится невыносимым. Я знаю, что могу рассчитывать на твою привязанность и скромность. Поэтому не уходи. Во всяком случае, до тех пор, пока не найдешь для себя какой-то выход. А ты его найдешь. Ведь твоя проблема из тех, которые все-таки решаются. А моя — нет.

Глава 3

Проснувшись на рассвете, Эстер и Полиссена оставили спящих детей на попечение Анджелины и няни, а сами отправились в лес. Джильда, повариха, планировала сегодня на обед кролика по-охотничьи с грибами, и они вызвались принести полную корзину.

Ночью прошел дождь, и в лесу приятно пахло сыростью. Эстер с наслаждением вдыхала лесные ароматы, слушала пение птиц. Она любила утро. По утрам она была полна энергии, и боль в сердце не беспокоила ее. Но ближе к вечеру силы обычно оставляли ее, вялость и оцепенение овладевали телом.

Чтобы не скучать, Эстер привлекла к этому походу и Полиссену, к которой относилась с нежностью старшей сестры, хоть и была моложе ее на восемь лет. На обеих были короткие шерстяные брюки, цветные гольфы и туфли на толстой подошве, которые утопали во влажной густой траве. В то время как глаза их искали добычу, Полиссена без устали повествовала о своих мечтах, о любовных радостях и горестях. Полиссена была приятной собеседницей, и слова у нее текли беспрерывно, не требуя ответных реплик. Конечно, она в любой момент готова была ответить на вопрос или уточнить обстоятельства, но в этом не было необходимости.